Госпожа Сумасбродка

Он не был особо виноват в своей самоуверенности, скорее сработала привычка: кому нужно следить за ним? Абсурд. И потому не увидел полковник, что вслед за ним устремились серые, почти неприметные из-за своей обыденности, «Жигули».

Машина у полковника была новая, всего-то и прошла три тысячи. Бегала быстро, а полковник любил хорошую скорость. Но и «Жигули» не отставали, и это значило, что движок у машины был не обычный, а форсированный. И никуда полковничья «Лада» убежать не сможет.

По мере продвижения по Москве молодой человек с улитками плеера в ушах и с обычным кейсом на коленях, сидевший рядом с водителем «Жигулей», негромко докладывал в микрофон, вмонтированный в приборную доску машины:

– Прошли Калужскую… Прошли Гагарина… Идем направо, на Профсоюзную… Прошли Нахимовский… Идем налево по Гарибальди… Есть контакт.

Молодой человек увидел, как впереди, у поворота к розово-кирпичному комплексу домов бывшей партийной элиты, показался на асфальтированной дорожке высокий пожилой мужчина в тряпичной серой кепочке на седой шевелюре, скромном спортивном костюме и коричневых кедах.

«Лада» прижалась к бортику, и полковник Караваев вышел из машины. «Вякнул» пультом сигнализатора и пошел навстречу седому. Они подали друг другу руки и отправились по той же дорожке в глубь небольшого скверика.

– Поезжай, – сказал молодой человек водителю «Жигулей», и, когда тот, миновав стоящую у обочины голубую «Ладу», свернул в сторону комплекса домов, достал фотоаппарат и несколько раз щелкнул эту парочку. – А вон там остановись.

«Жигули» проехали еще сотню метров и остановились. Молодой человек вышел из машины и, направляя плоскость крышки кейса, словно тарелку радара, в сторону уходящих седого и полковника, медленно отправился следом.

Чуткий магнитофон в кейсе вел запись, а молодой человек слушал разговор в наушниках…

– Кажется, у нас легкая паника? – в вопросе полковника прозвучала ирония.

– Сегодня твоего майора видели в офисе на Ордынке. Что скажешь?

– Не может быть, Федор Данилович, он с самого утра никуда не отлучался. Мне доложили.

– Значит, совсем плохо твое дело. Кто-то тебе вешает лапшу на уши, а ты не видишь. У меня ошибки быть не может. Был. И более того, получал бабки. Считал, во всяком случае.

– Какие бабки!

– Обыкновенные, зеленые. В большом таком белом конверте.

– Вы серьезно?

– Ну как ты думаешь, стал бы я бить тревогу по пустякам?

– Вот те на-а… Нет, я, конечно, немедленно проверю!

– Как? – Теперь насмешка прозвучала в вопросе Федора Даниловича. – Показать попросишь? И спросишь, за что гонорар?

– Ну… есть достаточно способов…

– Вряд ли ты найдешь у него эти деньги. Мы же, как тебе известно, и у Рогожина ничего не обнаружили. А ведь были. Уж это я тебе говорю ответственно, можешь мне поверить.

– Да с тем совсем другое дело! Кстати, там адвокат наседает. Но я его не подпускаю.

– А вот это зря, Александр Петрович. Я бы на твоем месте, напротив, пригласил его, поговорил по душам, дал наводящие… С той тетрадкой еврейской, мать его, все правильно, ничего лишнего нам не надо, но ведь любой факт можно повернуть и к своей выгоде, верно?

– Оно так, конечно.

– Вот и поверни. Посочувствуй. Вдова опять же… Не нравится она мне, больно стала молчаливая. А ты – расшевели. Ты ж понимаешь, что будет, если я это своим поручу?… Да вот, кстати, еще проблемка из ничего. Шустрая эта «Глория»-то оказалась. Такая прямо шустрая, что хоть ошейник надевай. Ты в курсе?

– Знаю кое-что. С адвокатом работает. Но у них определенно есть «крыша». Причем у нас. А кто – не знаю. Так что ручонками там сильно не помашешь… Вы тоже имейте в веду. На всякий случай. Там же у них целая компания. И Генеральная прокуратура, и МУР, и еще какие-то выходы, не исключаю, что и на нашу «дирекцию». Вот так, Федор Данилович, увы…

– Это нехорошо, нет. Но я б таких мужиков взял к себе. Чисто, сволочи, работают… Ладно, подумаем. А вот ты немедленно делай выводы.

– То есть?

– А вот то самое и есть! – жестко сказал Федор Данилович. – Знаешь, чем может запахнуть в случае, если?… Тут уж не о большой звездочке тебе придется думать! Я понимаю твое положение, Александр Петрович, и сочувствую. Но все, чем могу помочь, сам знаешь… И времени у тебя по сути нет. Он что-нибудь знает?

– О чем? Ах, об этом? Ну что я могу сказать?… К великому сожалению, немцы правы: где знают двое, знает и свинья. Не исключаю!

– Тогда и сомневаться не в чем. Черт возьми!… О, Господи, теперь одна надежда, что вы не опоздаете. Аркадий же хитрющий лис! Ему много времени не надо, чтобы замести все следы! Ты это понимаешь? И этот твой мудак дал ему наводящие, ты чувствуешь? Все – в жопу!

– Ну уж все!… Подчистить концы за каких-то пару дней никто не способен. Хвостики да останутся. А налоговики научились их вытягивать и на пальчик накручивать. Хороший клубочек получается. Но вы сейчас-то не переживайте, я все-таки поговорю с Машковым. Жаль будет, он толковый опер… Посмотрим. Ну что, это все?

– А тебе мало?

– Более чем достаточно. Ладно, тогда я поеду. Не надо, не провожайте. Я ближе к вечеру позвоню… если что.