Госпожа Тишина

Тогда он увидел что-то вдалеке – фигуру, отличающуюся от других ярко-красным цветом одежды. Невысокий человек, девушка. Черные волосы туго связаны на затылке, а когда обернулась, то Конэко узнал ее даже издалека.

Ака!

Он вскочил, пробежал мимо ронинов у костра, подбежал к девочке.

Остановился, увидев оружие у нее на боку – катану и танто, как носили и другие воины. Странно это выглядело, длинный меч у невысокой девочки. Но от ее вида веяло страхом. Особенно когда Конэко заметил, с каким уважением и испугом относятся к ней люди клана Змеи.

Девочка в конце концов взглянула и на него. Это был высокомерный взгляд, воистину достойный принцессы, а не простой девочки, с которой он познакомился в Доме Спокойствия.

– Чего тебе, щенок? – спросила она его презрительно.

– А… Ака! Это же я, Конэко, разве ты не узнаешь меня?

– Конечно, я тебя узнаю. Это я тебя сюда и привела. Повторяю – чего тебе?

Мальчик понурился, подавленный таким обращением. Таким… предательством!

– Где я? Почему вы меня здесь держите?

– Никто тебя не держит, щенок! – фыркнула девочка в красном кимоно. – Совсем наоборот, ты там, где должен быть всегда.

– Я не понимаю…

– Ты и не должен.

Она уже поворачивалась, чтобы уйти, когда Конэко схватил ее за рукав. Она стряхнула его руку, словно надоедливую муху.

– Я думал… – заплакал он. – Я думал, что мы друзья…

Она презрительно засмеялась.

– Друзья? Мы никогда не были друзьями, щенок! Такие, как ты, не имеют и не должны иметь друзей. Отец, великий даймё, не сказал тебе об этом? Ха! Может быть, он подумал, что ты все равно не доживешь до власти над кланом… а может быть, решил, что не стоит?

Конэко сжал кулачки. Если бы только у него была сила! Если б он был самураем, эта девка никогда бы так не относилась к нему!

Но он не был ни воином, ни самураем, ни даймё.

Она была права – он был всего лишь болезненным ребенком.

Он повернулся, чтоб она не заметила слез, и побежал обратно в свой дом. Ака смотрела ему вслед с бешенством.

Деревянная фигура Мудреца была старой и неухоженной, впрочем, как и вся эта укрытая глубоко среди скал часовенка. Влага вгрызлась в дерево статуи, расщепила его, а голова и лицо божества поросли мхом.

И все же старуха сидела перед Мудрецом, медитируя в позиции лотоса так, будто статуя была произведением искусства, а не грустной тенью времен расцвета этого храма.

Доски скрипнули у нее за спиной.

Стоящий в тени одетый в черное Воробей кивнул вошедшему.

– Входи, Алая Дама, – сказала Госпожа Тишина. – Да ты и все равно войдешь. Всегда ходишь там, где хочешь… прерываешь мою медитацию… заносчивость тебя однажды погубит.

– В таком случае моя заносчивость есть памятник поражению моей наставницы, – ответила Ака, – раз уж она не смогла меня от нее отучить…

Старуха засмеялась скрипучим смехом, поднялась на ноги и легко обернулась к своей ученице.

– Тебе тринадцать лет, дитя мое, – сказала она спокойно. – У тебя впереди еще много учебы.

– В самом деле?

– Да. – Она кивнула Воробью – «оставь нас одних». – Хотя бы в отношении этого мальчика. Почему ты не оказываешь ему надлежащего уважения? Этот ребенок много перенес, а ждет его еще больше. Ему полагается хоть немного симпатии.

Ака фыркнула. Обошла старуху и высокомерно взглянула в глаза Мудрецу.

– И с чего бы это я должна оказывать ему уважение? – спросила она. – Кто он вообще такой? Ребенок, рожденный в богатстве, никогда не испытавший голода или бедности. Все ему приносили на золотом подносе. Ни на что он не должен был зарабатывать, а трудности жизни узнает лишь сейчас. А я? Разве это не я достойна уважения, госпожа моя?

Госпожа Тишина молчала, глядя, казалось, безразлично на Алую Даму.

– Мне тринадцать лет, наставница, – продолжала Ака, – а я уже овладела навыками боя и секретами магических искусств в такой степени, что ведьмы Змей робеют передо мной! Помнишь ли ты, где нашла меня? Сирота, ребенок в холодных объятиях матери, убитой мангутами… У меня не было ничего, ничего! И, несмотря на это, я достигла столь многого, научилась большему, чем многие мои ровесницы благородных кровей… и все же это я должна оказывать уважение какому-то рожденному в роскоши ребенку?!

– Да, – коротко ответила Госпожа Тишина.

Ака сжала рукоять катаны так, что у нее побелели косточки пальцев. Она глубоко выдохнула.

– Хорошо, наставница, – ответила она наконец. – Будет так, как ты прикажешь.

Старуха повернулась и бесшумно покинула храм. Ака стояла рядом с фигурой бога, не в силах собраться и двинуться за своей госпожой.

Единственное, чего она желала, так это чтобы ее старания были оценены. Она всегда должна была быть умнее, хитрее, быстрее… а потом еще и безжалостнее всех, и все это именно для того, чтобы выжить в этом мире, который дал ей так мало шансов, а требовал так много. Разве же она, Ака, не заслуживала уважения? Если б она была великой госпожой, перед ней бы падали на колени лишь в силу происхождения – но, как сирота, дитя войны, она не могла рассчитывать на подобное обхождение, даже распоряжаясь той могучей силой, которой обладала.