Госпожа трех гаремов

– На Коломну идут супостаты, – молвил самодержец. – Вот мы их там и встретим. Поспешай! – крикнул Иван Васильевич возничему, совсем еще мальчишке. – Дать станичнику водки, и пусть обратно в Путивль едет. Ходу прибавить, на Коломну!

На третьи сутки Иван Васильевич подъехал к Коломне. Город встречал самодержца парадным колокольным звоном. Отовсюду сбегался народ, а епископ со многими священниками вышел навстречу государю с иконой. В Коломне был праздник: в церквах горели свечи, а священники читали праздничную литургию.

После вечерни Иван Васильевич отдыхал в палатах митрополита. Но его покой был потревожен: вновь прибыл гонец, он-то и сообщил, что крымские люди, разделившись, последовали в Коломну и Рязань.

Тотчас был собран совет, и царь пожелал выслушать каждого из воевод, а когда высказался последний, вынес свое решение:

– Большой полк пусть стоит под Колычевом, передовой полк – под Ростиславом, а левой руке быть под Голутвиным монастырем. Как только это будет сделано, все дороги окажутся заперты и татарове к стольному граду не пройдут.

Через день из Тулы прибыл гонец.

Иван Васильевич принимал вестового, обрядившись в шутовской кафтан, в разгар пира. Гонец неуверенно перешагнул порог и, замешкавшись самую малость, смахнул с себя шапку и поклонился потешному кафтану.

– От воеводы я, – молвил молодец. – Из Тулы.

– Поди сюды! – поманил дланью вестового государь, и бубенцы, прикрепленные к его руке, весело забренчали. – Чего сказать хотел?

– Пришли крымцы к Туле, – оправился наконец от невиданного приема гонец. – Крымцев тысяч семь будет. Видно, это не царь басурманов едет, а кто-то из его бояр.

– Как же вы с супостатом справились?

– Ворота мы накрепко закрыли, а татары посады повоевали и лагерем подле города стали. А опосля на следующую ночь ушли.

Стих шумный стол, все ждали государева ответа. Иван Васильевич вытер узкую бороденку, а потом, подозвав дьяка, отдал наказ:

– Пиши: государь повелел, пусть выступят по следам татар князья Щенятев, Курбский, Хилков и Воротынский. Да чтобы немедля! Я же на другой день выйду. А теперь веселись, народ!

Царь уже давно позабыл про стоявшего рядом гонца, и дьяк зашипел в ухо зазевавшемуся молодцу:

– Пошел отседова! Не видишь, государь занят!

Вестовой, потоптавшись немного подле Ивана Васильевича, попятился к сеням.

Не успели воеводы покинуть город, как в Коломну из Тулы прибыл очередной гонец. Детина спешился у каменных ступеней палат митрополита, подняв облако пыли, и заторопился вверх.

– Куда, холоп? – остановил станичника басовитый голос.

Гонец обернулся и узрел самого Ивана Выродкова.

– К государю Ивану Васильевичу, – не на шутку оробел молодец, – грамота у меня из Тулы. Татары под самым городом лагерем стали.

– Дай сюда послание! – распорядился дьяк.

Гонец послушно протянул грамоту. Иван Выродков надорвал печать и углубился в чтение.

– Ишь ты… Ого! – А потом, глянув на станичника, уважительно согнувшегося в низком поклоне, добавил: – Иди на двор, определят тебя. А потом с обратной вестью в Тулу поскачешь, – и, махнув длинными полами, вошел во дворец, а стрельцы покорно расступились, пропуская думного дьяка.

Иван Васильевич готовился к вечерне, и два рослых монаха облачали государя в парчовый кафтан.

– Государь, – осмелился нарушить священнодействие Иван Выродков, – гонец из Тулы явился, грамоту для тебя передал.

– Опять. И что же в послании? – поднял самодержец руки, пока монахи затягивали пояс.

– Татары у города Тулы стоят с ратью несметной, а еще с ними янычары турецкие. Сам царь Девлет-Гирей явился.

Царь отстранился от монашеской опеки и присел на стул.

– Не нарушать же из-за этого вечерню? Ивашка, сообщи царский наказ, пускай вечерню побыстрее отслужат, а я вслед за тобой явлюсь.

Иван Выродков поклонился и вышел из покоев государя, и уже несколькими минутами позже пономари били в колокола, которые настойчиво звали государя на вечернюю молитву. А утром следующего дня ровный строй пеших полков запылил по широкой дороге в сторону Тулы.

Штурм Тулы

Корпус янычар прибыл в расположение Девлет-Гирея на исходе дня. Издалека раздались звуки победных фанфар, а потом с пологого холма показалась гвардейская конница Сулеймана Великолепного. На ветру развевались турецкие знамена, слышались песни. Лагерь Девлет-Гирея пришел в необычайное волнение, а потом в знак приветствия хлопнула пушка.

Хан вышел из шатра и, прижав руку к груди, встретил агу янычар Рашида. Старый воин сошел с коня и приобнял любимца султана:

– От светлейшего Сулеймана я привез тебе фирман.

Девлет-Гирей приложился губами к гладкому пергаменту и, развязав атласную ленту, стал читать послание господина.

Наконец он оторвался от письма и произнес:

– Паша Рашид, ты поступаешь в мое распоряжение. Это воля самого султана. – Из гостеприимного хозяина крымский хан превратился в строгого повелителя. – Готовься к штурму, завтра твои янычары пойдут первыми.

Паша поймал холодный взгляд молодого хана. «Этот крымский вассал может пойти очень далеко. Если, конечно, позволит воля самого султана!»