Госпожа трех гаремов

– Отправишь гонцов во все концы, – продолжал окольничий, обращаясь к дьяку. – А с Лобного места пусть зачитают воззвание государя, что собирается дружина. Каждый холоп, поступивший на службу и ставший воинником, будет иметь жалованье,[40] дворяне получат оклад,[41] вор же, вошедший в дружину, будет прощен. А теперь ступай! Эй, кто там! – крикнул он стрельцу, стоявшему у порога. – Зови!

И в сенях раздался зычный молодой голос:

– Бердыш-то убери! Живот пропорешь! Не слышишь разве, что окольничий зовет.

Сборы были недолгие, и уже ближе к весне, по рыхлому снегу, Иван Васильевич повел рать на Казань. А снегу в ту зиму выпало особенно много; рать продвигалась медленно, шаг за шагом.

Вот и Васильсурск – рубеж государства русского. И тут начала роптать посошная рать.[42]

– Не пойдем далее! В Москву! Назад!

К лапотникам присоединились и другие полки.

Ближние люди государя – Алексей Адашев да Выродков – советовали:

– Вышел бы ты к народу, Иван Васильевич. Поговорил бы, попросил… Только тебя они и послушают. Воеводы уже и не орут. Все глотки охрипли.

Вместе со всеми мерз и великий князь. Он грел над ярко-красным пламенем костра руки. Тихо потрескивали брошенные в огонь сучья. Государь помнил недавний бунт и позорное бегство в Александровскую слободу. Но там были митрополит, бояре, толстые стены монастыря. А здесь только стрелецкий полк отделял его от черных людей, которые могут взорваться, подобно пороху.

Иван Васильевич, одетый по-походному, в броню, вышел к бунтующему люду.

– Православные, во спасение веры образумьтесь! Это я вам говорю, ваш царь! Разве мы не по великому делу идем?! Разве не мы спрашивали на то благословения у митрополита Московского? Так потерпите же малость самую! До Казани недолго! Стоит ли возвращаться обратно, когда пройдено столько верст?

Дружина встретила слова государя молчанием, но, как и прежде, пошла вперед, ведомая «лучшими людьми».

Вся надежда на Сулеймана

Кулшериф проводил долгие часы, беседуя с Аллахом, – просил смилостивиться над судьбой ханства, а на престол дать Булюк-Гирея. Пока безуспешно – из Крыма уже долго не было вестей, и это являлось плохим знаком.

Но наконец-то прибыл гонец. Кулшериф сжимал в руках письмо и уже предчувствовал недоброе. Он терпеливо развязал послание и стал читать. Хаджи Якуб, давний приятель Кулшерифа, сообщал, что Булюк-Гирей заточен в Инкерманскую крепость. Сам же Сагиб-Гирей отправил письмо Сулейману Великолепному, чтобы вызвать из Стамбула своего родича Девлет-Гирея. «Он боится за крымский престол и, скорее всего, хочет расправиться с племянником», – заключал хаджи Якуб.

«Значит, все-таки Сююн-Бике! – не сумел сдержать стон Кулшериф. – Аллах не захотел услышать мои молитвы. А Сагиб-Гирей хитер! Решил сразу избавиться от двух племянников. На кого же он хочет оставить потом ханство? Уж не на своих ли многочисленных дочерей? Ведь ни одна из жен так и не смогла родить ему сына!»

Сеид достал бумагу, заточил палочку для письма и стал сочинять послание Сулейману Великолепному. «О великий султан, законодатель и правитель больших и малых народов! Пишет тебе, наследнику пророка Мухаммеда, казанский сеид. От верных людей своих и истинных правоверных я узнал, что Сагиб-Гирей умыслил против тебя зло, недостойными словами называет величайшего из величайших. А твоего любимца Девлет-Гирея, которого ты держишь вместо сына, умыслил убить. Накажи Сагиб-Гирея своей властью. Ибо нет на земле господина более великого, чем ты, а над тобой есть только Аллах. Сам же ты – деяние и слава Всевышнего».

Затем сеид вызвал во дворец своего друга Мухаммеда Ризу и, вручив ему письмо, наказал:

– Обязательно доставь его к султану. В твоих руках судьба всего ханства. – Потом, обняв посланца за плечи, попросил Всевышнего: – Аллах, сделай так, чтобы мы в мире этом встретились не в последний раз.

Не спали в ту ночь в ханском дворце. В покоях Сююн-Бике до самого рассвета горели свечи. Ханум было известно, что Булюк-Гирей посажен в крепость. Неужели сбывается воля Сафа-Гирея? Но как же Кулшериф? Наверняка он тоже не бездействует. Сеид сделает все, чтобы казанский престол достался Булюку. «Надо просить помощи у султана Сулеймана!» Эта мысль пришла к ней неожиданно. Поначалу она даже испугалась своей дерзости. «Разве великий султан может прислушаться к словам женщины?» Но что-то подсказывало бике, что поступить она должна именно так.