Госпожа трех гаремов

Девлет-Гирей переступил порог Оттоманской Порты десять лет назад. Он не знал тогда, что этот день врежется в его память как большой и светлый праздник, который и через много лет будет помниться до мельчайших подробностей.

Лишь повзрослев, Девлет осознал, что это была милость Сулеймана – призвать его к себе во дворец. Султан спасал мальчика от возможной смерти. Отец Девлета – Сеадет-Гирей – после отречения умер нежданно, и тотчас на освободившийся престол ступил его брат Сагиб.

Вот и наступило время, чтобы спросить дядю о причине смерти его старшего брата.

Годы, проведенные вблизи султана Сулеймана, не прошли для Девлета бесследно. Он научился управлять своей природной горячностью и быть ровным с друзьями и учтивым с подданными. И еще юноша усвоил одну мудрость – не следует делиться сокровенными планами даже с близкими.

…Султан пристально посмотрел на Девлет-Гирея. Тот выглядел совершенно безмятежным.

– Что же ты не благодаришь меня за оказанную тебе честь?

Девлет упал на колени и с жаром заговорил:

– Я с радостью выполню все, что ты от меня требуешь, великий султан! – И губы юноши коснулись мягкой бархатной туфли Сулеймана Великолепного.

Султан улыбнулся: а Девлет не так холоден, как может показаться.

– Ты убьешь Сагиба, а сам займешь его место и станешь крымским ханом! Но надо сделать так, чтобы он не сумел скрыться… Я напишу в Крым два фирмана.[43] Один будет истинный, а другой – ложный. Ложный, в котором назначу тебя казанским ханом, я отправлю Сагиб-Гирею и велю ему наказать мятежное черкесское племя. Другой фирман будет настоящий, его повезет мой визирь Кан-бирды. Он поедет раньше тебя и сообщит эмирам о моем решении сделать тебя крымским ханом. В этом же фирмане я повелю убить Сагиб-Гирея, как изменника, после его возвращения из черкесского похода. Ты же отправишься в дорогу, как только Сагиб-Гирей оставит Бахчэ-Сарай. Ты все понял, Девлет? – по-отечески взглянул султан на своего воспитанника.

Девлет-Гирей, стоя на коленях, вновь поцеловал туфлю великого султана.

– Спасибо за милость, первый из великих, султан Сулейман.

Властитель лениво махнул рукой, и два негра-раба вновь заработали опахалами.

Три Гирея

Булюк-Гирей уже месяц томился в Инкерманской крепости. Он очень похудел, питаясь лепешками. Одежда на нем была изодрана и висела грязными лохмотьями. Булюк ожидал смерти всякий раз, когда тяжелая дверь начинала невыносимо скрипеть. Вот сейчас войдут двое палачей, в руках одного из них будет веревка – и тогда конец! Но опасения были напрасными – тюремный надзиратель с поклоном приносил ему лепешку и кувшин кумыса. Для старого янычара, много повидавшего, Булюк оставался наследником Бахчэ-Сарая. Надзиратель мог припомнить, когда из крепости пересаживались и на ханский трон. Так к чему же искушать судьбу? Сегодня пленник, а завтра, возможно, хан. Лучше поклониться сейчас, это верный способ уберечь голову в дальнейшем.

Булюк-Гирей в ярости швырял кувшин в стену и требовал мяса. Надзиратель всякий раз без слов подбирал с каменного пола черепки и уходил. «Только бы выжить, – молился Булюк. – Я накажу всех своих врагов, щедро вознагражу друзей за долготерпение. Только сохрани мне жизнь, Всевышний! – И пленник молился все неистовее. – Я вернусь в ту жизнь, из которой с позором был изгнан. Я вернусь, чтобы остаться в ней и сделаться победителем!»

Поначалу Булюк верил, что освобождение наступит скоро. Но пролетали недели, и надежды на освобождение становились все призрачнее.

Сагиб-Гирей прочитал фирман Сулеймана Великолепного. Все выходило так, как он и рассчитывал: Девлет-Гирей назначен казанским ханом. Следующий ход теперь его.

Сагиб велел позвать к себе своего доверенного, хаджи Якуба.

– Девлет-Гирей должен быть убит сразу же, как только ступит на землю Крымского ханства, – приказал он. – Это должно быть выполнено так, чтобы ни у кого не возникло и тени подозрений, что Девлет убит по моему приказу. Ты меня понял, Якуб?

Хаджи улыбнулся:

– Я тебя всегда понимал с полуслова, повелитель. Неужели я дал повод сомневаться в моей преданности? Твоя воля для меня закон и будет исполнена в точности.

– Надеюсь на тебя. Сам я со своими людьми буду в это время воевать черкесское племя. Они досадили своими набегами не только султану, но и мне. Как только Девлет-Гирея не станет, дай знать мне об этом. Я вернусь тотчас!

Сагиб не стал затягивать со сборами – уже на следующий день он приказал играть в карнай,[44] и его лающий звук взбудоражил жителей Бахчэ-Сарая. А потом барабанный бой возвестил, что многотысячное войско крымского хана покидает город.

Тихо подкрадывался к Гёзлеву тяжелогруженый парусник, с которого на родную Крымскую землю степенно, не по годам, сошел Девлет-Гирей. Его встречала только небольшая группа мурз.

– Это и есть будущий казанский хан? – поджав губы, спрашивали они друг друга. – Да он же еще совсем мальчишка!

Тем не менее крымская знать, прижав руки к груди, дружно поприветствовала его.

– Рады тебя видеть, Девлет-Гирей, на Крымской земле! Будь же здесь не гостем, а хозяином.