Госпожа трех гаремов

Дьяк Иван Выродков приподнял шапку и внимательно посмотрел на хана, словно хотел дознаться до его тайных мыслей.

– А уж не надумал ли ты управлять Казанью на свой лад?

Безразличие – непременный спутник старости, но Шах-Али умело скрывал свое равнодушие от окружавших вельмож. Однако хан понимал, что далее притворяться невозможно. Для себя он давно определил, что его место не в дорогих ханских покоях, а в мечети на молельном коврике. Но кровь чингизидов противилась его желанию.

– Я знаю про наказ великого московского князя, – возразил Шах-Али, – но, чтобы исполнить его волю, мне придется отрубить головы всем казанским эмирам и мурзам. А среди них много таких, которые считают себя слугами царя Ивана.

– Ладно, поглядим.

Мурза в костюме дервиша

Поздно вечером, когда на обезлюдевших улицах была слышна только перекличка стрельцов, в ворота дворца постучал бродячий дервиш. Тысяцкий хотел уже прогнать оборванца злым окриком, но что-то в его фигуре показалось ему знакомым. Воинник поднял над головой факел, и красный огонь осветил бородатое лицо. В руке дервиша блеснула монета.

– Пропустить его! – приказал тысяцкий. – Давно тебя царь дожидается.

Мрак опять непроницаемой маской упал на лицо незнакомца.

Дервиша проводили в покои Шах-Али. Молодая наложница втирала сок из лепестков роз в толстую спину повелителя. Только гарем был в состоянии поддерживать в хане угасающие силы.

– Ступай! – отмахнулся Шах-Али от рабыни, и она, не стесняясь слепящей белизны своего тела, скрылась за занавесью. – С чем ты пришел на этот раз? Что затевает сеид?

У султана Сулеймана всюду были уши. Он не доверял даже ближайшим визирям, и к каждому из них был приставлен соглядатай, который сообщал о любом шаге своего подопечного.

Шах-Али поступал по примеру султана и знал о казанских сановниках почти все, от его пристального взора не укрывалось даже пополнение их гаремов молоденькими наложницами.

– Мне нелегко было добраться до тебя, хан. Сеид стал очень подозрительным, мне пришлось даже поменять свой обычный наряд, – произнес Бурнаш, один из немногих мурз, кто еще поддерживал казанского хана. – Тебя ждут большие огорчения, господин. Ты слишком доверчив. Долгая жизнь как будто не научила тебя отличать врагов от друзей. Против тебя зреет заговор. И в числе главных мятежников люди, которых ты считал своими близкими друзьями.

– Кто они?

– В первую очередь это Чура Нарыков и Нур-Али Ширин. Ты отправил Чуру в Москву, чтобы уговорить царя Ивана вернуть нам Горную сторону, а эмир ведет с урусским царем переговоры, чтобы тебя с престола сместить. Твоя власть обречена, хан! Но это еще не все. Народ не любит тебя, Шах-Али, и какое бы зло ни совершилось в ханстве, все – и жалкие дервиши, и знатные карачи – обвиняют в этом тебя.

Шах-Али слушал, прикрыв глаза. Предательство приближенных и ненависть народа его уже не удивляли. А звезды отвернулись от него еще раньше, чем люди. На небосклоне придворный звездочет рядом с его звездой разглядел темное пятно.

Шах-Али открыл глаза и перебрался на трон. Здесь он чувствовал себя куда увереннее, чем на жестком сундуке.

– Ступай через эту дверь, – указал хан на темный угол комнаты. – Подземный ход выведет тебя из дворца. Постой!.. Открой этот сундук и возьми столько золота, сколько посчитаешь нужным.

Бурнаш покачал головой.

– Что тебе нужно, если не золото? – нахмурился Шах-Али.

– Ты не обделял меня своими милостями, господин, но мне интересно знать, как ты поступишь с мурзами-изменниками?

– А как, ты думаешь, я должен поступить со своими врагами? – в раздражении отвечал Шах-Али.

– У тебя есть возможность избавиться сразу от всех своих недругов.

– Говори.

– Скоро Ураза-байрам,[71] ты можешь пригласить их на пир и уничтожить. Вот тогда смута в Казани пропадет навсегда.

«А этот мурза умен, только шайтан мог додуматься до такого!»

– Я подумаю об этом.

Ураза-байрам

В канун праздника Ураза-байрам в Казани был подготовлен большой стол. За неделю до назначенного часа со всех отдаленных окраин ханства в главный город государства потянулись званые гости. Шах-Али обещал, что места за праздничным столом хватит на всех, и горожане в открытую высказывались по этому поводу:

– Шах-Али много грешил, а потому решил устроить большой стол, чтобы у Аллаха выкупить себе место в раю.

В Казань шли нищие и бродячие дервиши; в золоченых повозках, запряженных сытыми лошадьми, въезжали карачи. В столице для гостей настежь были распахнуты двери домов простых горожан и дворцы именитых вельмож. Под стенами города разбиты разноцветные шатры, и всюду узкими полосками трепыхали на ветру флаги.

В праздник Ураза-байрам каждый правоверный должен быть веселым и счастливым. И пусть столы будут богаты яствами и не иссякнет в доме кумыс, а шербет станет как никогда сладок!

Кулшериф читал в мечети хутбу, а правоверные внимали проповеди: