Госпожа ворон

— С ума сошла? — заорал Дайхатт и рванулся к ней снова, но Гор не пустил и сейчас, одномоментно помрачнев в твердом лице. Вокруг начинали приходить в себя те, кто был ранен несмертельно. Их немного, но в сложившейся ситуации — это проблема.

— Назад, — скомандовал Гор и занял стойку перед атакой.

Как вдруг Бану обернулась и побежала с оружием прямо на них. Гор сообразил мгновенно и отбросил меч. Клинки в руках Бану тормозили ее движения, не позволяя бежать в полную скорость. Нар настигал стремительно, расстояние сокращалось пугающе быстро.

— Всем стоять на месте, — не своим от напряжения голосом велел Тиглат. — По моей команде кидайтесь в стороны, а до тех пор — стоять.

Громадная верблюжья туша неслась, и тень ее уже полностью скрадывала ставший вдруг незначительным рост Бансабиры Яввуз. Главарь разбойников обезумел от восторга мести и отчаяния поражения сильнее, чем одуревший от весны зверь и, вторя утробному носовому реву животного, одержимо хлестал его по бокам. Их разделяло всего несколько шагов, когда Гор сложил руки ладонь в ладонь и чуть присел.

Бансабира влетела в его "объятие", оперлась ногой, как на лестничную ступень, следующим шагом — оттолкнулась от плеча Гора и тот, полагаясь на инстинкты, отточенные их совместными походами в давние времена, дополнительно вытолкнул Бансабиру вверх, взмывая прыжком.

— ДАВАЙ, — гаркнул он остальным.

Мужчины кинулись в рассыпную. Верблюд со всадником, преследовавшие женщину, не успели среагировать и лишь на мгновение отвлеклись на рассеивание врага. Бансабира, сгруппировавшись, описала в воздухе дугу назад, оказалась над верблюдом, занося оба меча, и поочередно сделала два рубящих росчерка, усилив силу удара скоростью свободного падения.

Вожак успел пискнуть, прежде чем отлетела его голова, а вот второй меч застрял в шее верблюда. Держась за рукоять, Бансабира потащилась за раненным зверем по песку на вытянутой руке, приходя в чувство.

— Бросай, Бану, — крикнул Гор, подаваясь к воспитаннице.

Та выпустила рукоять, сползла по залитой кровью шерсти и, ведомая инерцией, еще несколько раз перекатилась по земле, собирая пыль. Верблюд, заходясь остервенелым истошным воплем, спотыкаясь, переставлял ноги, путаясь в конечностях, оседая, поводя раненой шеей, не в силах больше держать ее прямо. А потом, наконец, упал. Тут-то его и настиг Гор с громадным двуручником и, вложив всю силу могучего тела, отрубил несчастному зверю голову.

Дайхатт перевел дыхание, Атти и Лув облегченно вздохнули, исказившись гримасами напряжения. Нет ничего хуже для воина, чем встретить опасность безоружным.

— Ну, — выдохнула Бану, чуть прогибаясь в спине с болезненным видом, — теперь каждый из вас может взять себе оружие.

— Точно, — поддакнул Гор. — Надо пройтись, посмотреть, что у них есть, да убираться поскорее.

— Мы займемся, — деловито кивнул Дайхатт. Бансабира глянула одним глазом: кажется, былая уверенность возвращается к нему.

Бансабира провела по лицу рукой, размазывая капли крови.

— Красотка моя, — определил Гор.

Бансабира покосилась на наставника, поджав губы. Потом нагнала стреноженную ковыляющую кобылу, уловила за уздцы и натужно замычала: боль разлилась пятном от бока куда-то к лопаткам.

— Тану? — отозвался Дайхатт.

— Что с тобой? — напрягся Гор.

Бансабира подвела и его лошадь тоже.

— Царапина, наверное, — отозвалась женщина.

— Садись, — велел Гор.

Бансабира послушно села. Он покопался в седельной сумке, выудил какой-то сверток, напоминающий мех размером с ладонь. Откупорил, принюхался. Вроде, все хорошо. Подошел к Бану.

— Подними руки.

Она смиренно, закусив от боли движения губу, вытянула конечности вверх, и Гор принялся распускать ряд внутренних завязок туники вдоль правого бока — от подмышечной впадины до конца рубахи. Дайхатт, заметив происходящее, замер неподалеку. Гор тоже вовремя вспомнил, что они не одни и спросил:

— Ты в повязках?

— Само собой.

Он снял с воспитанницы одежду, и Дайхатт не выдержал.

— Тану? — он бросил свое мародерское занятие, подошел к Клинкам Богини и спросил напряженным голосом.

Танша никак не отозвалась, болезненно сморщившись — Гор мягко надавливал по контуру наплывающего кровоподтека.

— Задели, сволочи. Синяк крупный, но, кажется, неглубокий. Быстро рассосется, — прокомментировал Гор. — Еще пара царапин на спине, но тоже ничего опасного. Замажу, и обойдешься без проблем.

Он действительно уверенными жестами выдавил из маленького меха какую-то пахучую мазь, растер, накинул на плечи женщину распахнутую тунику.

— Знакомый запах, — заявила Бану, одеваясь. — И жжет тоже знакомо. Травяной бальзам на гадючьем яде?

Тиглат в ответ только приподнял брови и прошелся языком по зубам, будто счищая остатки еды.

— Тебе надо умыться, милая. Эй, Атти или как тебя там, у бродяг же наверняка была вода? Тащи сюда.

Когда ясовец подал халявный мех с водой, Гор оторвал от одежды ближайшего трупа кусок ткани, намочил и принялся вытирать Бансабире лицо. Та внезапно заартачилась: у нее есть руки.

— Ну милая, — заканючил Гор.

— Перестань уже звать меня милой, — озлилась Бансабира.