Гость из будущего. Том 2

— Эх, снять бы первый план с коптера, — пробурчал я. — Представь горизонтальная панорама с герба на входную группу. Эффектно, чёрт возьми.

— С чего снять? — проплетал главный оператор.

— Со специального маленького вертолётика, — замялся я. — Я слышал, что в штатах уже такую штуковину разрабатывают. Ладно, где наши герои? Где Ларин, Волков и Казанова? Где Пороховщиков, Стеблов и Видов? Где муж директрисы?

— Да вон они, курят красавчики, — кивнул Дмитрий Давыдович в сторону нашего киносъемочного автобуса.

Кстати, сегодня решили обойтись без палатки и без больших осветительных приборов. Сцену слежки за мужем директрисы по моим прикидкам лучше всего было снять с рук, и по возможности скрытой камерой, чтобы придать немного документальности разворачивающегося на экране детектива. На роль мужа взяли актёра из массовки, который более-менее соответствовал имеющемуся рисунку. Этому актёру приклеили усы по форме шеврон, и одели в обычный среднестатистический костюм. Так как муж директрисы должен был слиться с толпой обычных инженеров и служащих, которые спешат по своим делам и не подозревают, что идёт съёмка фильма.

— Послушай, а как этим вертолётиком управлять и кто будет наводить фокус? — задумчиво пробормотал главный оператор.

— Есть многое на свете, друг Давыдыч, что и не снилось нашим мудрецам, — хохотнул я. — Всё, давай работать. Первый план делаем из машины. Волков смотрит на рисунок и на людей, выходящих из дверей института.

* * *

Этот фрагмент будущего детективного кино, который в сценарии обозначался всего одним предложением: «Волков, Ларин и Казанцев следят за мужем директрисы», мы снимали почти четыре часа. Сначала Слава Волков проехался на машине за нашим так называемым объектом наблюдения, который вышел из дверей института.

Затем на перекрёстке Волкова сменил Володя Казанцев. В ожидании мужа директрисы Казанова стоял у стенда с газетами, которые сейчас в 60-е заменяли и «Твиттер», и «Телеграм» одновременно. А когда мужчина проследовал мимо сыщика, тот «сел ему на хвост» и, держась в четырёх метрах от объекта наблюдения, проводил его до автобусной остановки.

На самой же остановке к слежке подключился Андрей Ларин. Сначала он, попросил у Казановы закурить, как будто они до этого не были знакомы, а потом встал в трёх метрах от нашего подозреваемого. Кстати, Ларин за мужем директрисы влез и в переполненный автобус, следующий в сторону Московского вокзала. А старший лейтенант Казанцев дождался служебного автомобиля и уже в компании лейтенанта Волкова поехал следом. Далее, по Невскому проспекту, за мужчиной с наклеенными усами вновь принялся следить Слава Волков.

Как мы только не изгалялись, снимая этот эпизод со слежкой. Какие-то планы главный оператор делал прямо из окна автомобиля, что-то было снято из нашего киносъемочного автобуса прямо из открытых дверей. Где-то камеру прятали в кусты, а небольшую сценку на автобусной остановке сработали таким образом: трое человек главного оператора прикрывают, а он украдкой снимает.

И только в «Летнем саду» всё уже было подготовлено для нормального съёмочного процесса: территория была огорожена, массовка проинформирована, что камеру бояться и пялиться в неё не надо, и в довершении всего большущие светильники уже были выставлены и подключены к электропитанию.

Далее по моей команде безымянный муж директрисы музея прошёлся по аллее и, миновав несколько мраморных статуй полуголых греческих женщин, уселся на длинную садовую скамейку. По переднему плану прошагала парочка молодых влюблённых, затем мамаша прокатила коляску с ребёнком и камера, сделав длинную резкую горизонтальную панораму, поймала в кадр ещё одну скамейку, где сидел странный гражданин с газетой.

— Стоп! Снято! Меняем ракурс! — скомандовал я. — Давыдыч, сними, как через дырку в газете за подозреваемым следит капитан Ларин.

— А потом? — проворчал Дмитрий Месхиев, которому не всегда нравилось, что я иногда слишком категорично ему указываю, куда поставить камеру.

— Затем рядом с Лариным присаживается наш Казанова, но уже без пиджака, в одной рубашке, и в кепочке, натянутой на глаза. Присел, закурил. Куда пошли перекуривать⁈ — заголосил я, так как техники, услышав знакомое слово, разом развернулись и двинулись в укромный уголок парка. — Впереди всё самое интересное! Собрались!

— А давай я всю эту сценку сниму с рук, одним планом, — предложил Месхиев. — А рваные панорамы ты потом на монтаже вырежешь.

— Мне нравится ход твоих мыслей! — похвалил я главного оператора. — Сам хотел предложить. Всё! Работаем! Ра-бо-та-ем!

* * *

«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги», — думал я, сидя этим вечером в монтажке, где вместе с Раисой Кондратовной, двоюродной сестрой старухи Шапокляк, монтировал отснятый материал. Бок моего бедного тела ныл, локоть левой руки болел, а на скуле начинал зацветать небольшой, но неприятный синяк.

— Да уж, под знатный дождичек вы угодили, — захихикала дальняя родственница самой вредной старушки в СССР.