Гость из космоса

Александр Казанцев ГОСТЬ ИЗ КОСМОСА

огда-то, путешествуя по Арктике, я записал наиболее интересные беседы, рассказы, воспоминания и опубликовал потом «Полярные новеллы». Но тогда я не рискнул включить некоторые из бесед в кают-компании, которые уносили нас не только за пределы Арктики, но и за пределы нашей планеты. Однако именно они отозвались потом на всей моей жизни. Потому с особым чувством я снова переношусь на родной мне борт «Георгия Седова».

— Сегодня вечером устроим встречу с учеными, — сказал однажды Борис Ефимович.

Я знал, что вместе с палеонтологом Низовским к нам на корабль перебрался географ Васильев, руководитель экспедиции на дальний архипелаг.

Кроме того, у нас на борту был… астроном.

Он попал на «Седова», когда корабль стоял в Устье.

Я вышел тогда рано утром на палубу, чтобы хоть издали посмотреть на материк. Ведь я не видел его уже несколько месяцев.

Узенькая дымчатая полоска на горизонте…

Но все-таки это краешек Большой Земли!

На воде, такой же оранжевой, как занявшаяся заря, показался моторный катер. Он шел от берега.

— Новые пассажиры, — сказал мне старпом, — три человека. Астрономическая экспедиция.

— Астрономическая экспедиция? Здесь, на Севере? Зачем?

Старпом ничего не мог разъяснить.

Подошел катер. По сброшенному штормтрапу на палубу поднялись трое.

Первый был низенький, широкий в кости, но худощавый человек в роговых очках. Я заметил чуть косой разрез необычно продолговатых глаз на скуластом, сильно загорелом лице, с выпуклыми надбровными дугами, делавшими выражение его несколько странным.

Очень вежливо поклонившись мне еще издали, он подошел и представился:

— Крымов Евгений Алексеевич. Астроном. Высокоширотная экспедиция. А это — Глаголева Наташа… То есть Наталья Георгиевна. Ботаник.

Измученная девушка в ватной куртке слабо пожала мне руку. Вахтенный помощник Нетаев сразу же отвел ее в приготовленную каюту.

Третий пассажир был юноша, почти мальчик. Он очень важно распоряжался подъемом вещей из катера.

— Пожалуйста, осторожнее. Это приборы, научные приборы! — кричал он. — Говорю вам, приборы! Понимать надо!

Приборы уже лежали на палубе. Ничего похожего на телескоп я не заметил.

Что делает астрономическая экспедиция в Арктике? Разве отсюда лучше видны звезды?

Вечером, пользуясь стоянкой в порту острова Дикого, Борис Ефимович пригласил своих гостей — ученых — в салон.

Буфетчица Катя принесла шпроты из заветных запасов. На столе появился капитанский коньяк.

Ученые, включая ботаника Наташу, теперь уже розовощекую и бойкую, с удовольствием отдали должное и закускам и напитку.

Я спросил Крымова:

— Скажите, какова цель вашей астрономической экспедиции?

Протягивая руку к шпротам, Крымов ответил:

— Установить существование жизни на Марсе.

— На Марсе! — воскликнул я. — Вы шутите?

Крымов удивленно посмотрел на меня через круглые очки.

— Почему шучу?

— Разве можно наблюдать отсюда Марс? — спросил я.

— Нет, в это время Марс вообще плохо виден.

— Астроном и ботаник изучают Марс в Арктике, не глядя на небо? — Я руками развел.

— Марс мы изучаем у себя в обсерватории в Алма-Ате, а здесь…

— Что же здесь?

— Мы ищем доказательства существования жизни на Марсе.

— Это очень интересно! — воскликнул Низовский. — Я с детства увлекаюсь марсианскими каналами. Скиапарелли, Лоуэлл! Эти ученые, кажется, занимались Марсом?

— Тихов, — внушительно сказал Крымов, — Гавриил Адрианович Тихов!

— Создатель новой науки — астроботаники! — бойко вставила девушка.

— Астроботаники? — переспросил я. — Астра — звезда… И вдруг ботаника! Что может быть общего? Не поднимаю.

Наташа звонко рассмеялась.

— Конечно же, звездная ботаника! — сказала она. — Наука, изучающая растения других миров.

— На Марсе, — вставил Крымов.

— У нас при Академии наук Казахской ССР создан сектор астроботаники, новой советской науки, — гордо пояснила Наташа.

— Как же астрономы и вдруг в Арктике очутились? — спросил капитан.

— Видите ли, — сказал Крымов, — нам приходится искать условия, сходные с существующими на Марсе. Он в полтора раза дальше от Солнца, чем Земля. Атмосфера его разрежена, как у нас на высоте пятнадцати километров. Климат там резок и суров.

— Вы только подумайте, — вмешалась Наташа, — на экваторе днем там плюс 20, а ночью минус 70 градусов.

— Крепковато, — сказал капитан.

— В средней полосе, — продолжал Крымов, — зимой (на Марсе времена года подобны земным)… зимой днем и ночью минус 80 градусов.

— Как в Туруханском крае, — заметил молчавший до этого географ.

— Да. Климат Марса суров. Но разве здесь, в Арктике, не бывает таких температур? — Крымов беседовал охотно. Видно, он был влюблен в свою звездную ботанику.

— Вот теперь понимаю, почему вы здесь, — сказал капитан.

— И жизнь существует в Арктике, — продолжал астроном. — А на Марсе ведь есть и более благоприятные условия. У полярных кругов, например, где солнце не заходит по многу месяцев, температура и днем и ночью держится около плюс 15 градусов. Это же прекрасные условия для растительности!

Я не выдержал:

— И что же? На Марсе есть растительность?