Гость из Космоса

- Шкурку белую позвольте поднести и вам, капитан, и вам, товарищ московский… Благодарны будете. Своей охоты, своей выделки… Да вы зря отказываетесь. У меня много - не обеднею.

- Да, непорядки у нас, - заметно хмелея и уже не улыбаясь, беспрерывно говорил непрошеный гость. - А виноват во всем Хлынов Алексан Алексаныч. Гордый человек. Опыта никакого. Ему бы у меня учиться. Как никак восемнадцать лет в Арктике. Не люблю Большой Земли. Суеты не люблю, ненавижу… Я тишину люблю… и порядок… А здесь? Разве это порядок? Начальником поставили молокососа, который девочку с толку сбивает… Гордый очень этот начальник полярной станции… а быть ему здесь, вроде, и не к чему. Опыт полярный у меня, товарищи, достаточный. Я метеорологом был, и механик я, на все специальности, и радист исправный. Характер у меня правильный. Дисциплина будет, здорово живешь! Хозяин я, нутром хозяин, - он сжал неожиданно большой для такого хлипкого человека кулак. - Бывало и не с таким хозяйством справлялся… Коровы, кони! Люди завидовали!.. У меня и здесь от работы отлынивать не посмеют…

- Ваше здоровье, еще разрешите? Премного благодарен. Вот и думаю я, что надо государству копейку сберечь. Решил я в порядке соцсоревнования и ударничества, а также стахановского движения взять на себя совмещение профессий. Будьте благонадежны - и с маяком справлюсь, и полярную станцию под опеку возьму. Товарища Хлынова Алексан Алексаныча примите на другое использование… а девочку оставьте. Я ее вымуштрую. Медвежью шкуру я ей еще летом подарил, самую крупную, самую отменную… Но не для этого дарил, не для этого… Прошу и от меня принять шкурки-то… вроде, будет, как сувенир… На память… об Арктике.

Проводив наконец нежданного гостя, капитан попросил меня съехать вместе с ним на берег.

К утру туман не раздернуло, но капитан все-таки приказал спускать «Петушок».

Катер шел на певучий рев маяка. Берега не было видно. Зажженные огни «Седова» тускнели и наконец погасли.

Кунгас, тащившийся на буксире, был едва заметен.

На берегу нас встречали Суетин и Хлынов, начальник полярной станции. Это был медлительный человек с рыжей бородой и светлыми, голубыми глазами, неожиданно юными на этом обросшем лице.

- Сперва ко мне на маячок прошу, - забегал перед капитаном Суетин. - По знакомству, так сказать. Алексан Алексаныч и сам ведь сознается, что скуповат. У него все по норме. Он, верите ли, куропаток настрелял, так и то в мясной паек зачислили… Разве неправду говорю, Алексан Алексаныч? А?

- На куропаток подотчетные заряды ушли… - хмуро ответил Хлынов. - А мясного пайка для полярников вполне хватает. Никто не жалуется.

- А кто на вас жаловаться будет? У маяка свой собственный бюджет. Я к вам некасаем. Товарищ капитан, и вы, товарищ московский, прошу, уважьте, загляните на маячок.

- Мы сначала пройдем на полярную станцию, - не глядя на него, сказал капитан.

Суетин исчез, словно растаял в тумане.

- А мы ждали вас только через час, - сказал Хлынов, и, вздохнув, добавил. - Заждались мы вас…

Домик полярной станции внезапно вырос перед нами. Совсем близко, сотрясая мутный воздух, заревел гудок. Потом смолк. В ушах гудело. Мне показалось, что я слышу какую-то, удивительно знакомую мелодию… Звуки рассыпаются сверкающей дробью, мощные аккорды звучат один за другим… Какая сила! Какой блеск!

- Это наша полярница Верочка Смирнова играет, - пояснил Хлынов. Она не знает, что мы уже идем. Она сейчас перестанет.

- Тише, вы! - возмущенно остановил его капитан. Борис Ефимович стоял, приоткрыв дверь в сени, и словно боялся пошевелиться. Лицо его преобразилось. Такое лицо бывало у Бориса Ефимовича тогда, когда он сам играл на аккордеоне.

- Второй концерт Рахманинова, - почти с благоговением произнес он.

Мы трое стояли в сенях до тех пор, пока музыка внезапно не оборвалась.

- Верочка у нас пианистка, - извиняющимся голосом пояснил Хлынов. В Арктике она попала на полярную станцию, где пианино не было… А у нас рояль. Весной разрешение получила. Перевели ее на работу к нам, и она переход на лыжах сделала от фактории, куда ее подвезли на тракторе, до нас километров шестьдесят. Музыкальный техникум окончила. В консерваторию будет поступать. А работает хорошо… По специальности метеоролог…

- Где же она, эта самая музыкантша? - говорил Борис Ефимович, входя в кают-компанию.

Перелистывавшая ноты девушка вскочила, зарделась вся и едва не выбежала из комнаты.

- Ах, как играла! Как играла! - говорил капитан. - Я сначала подумал: радио. Гилельс или Софроницкий играет. А тут, гляди, своя полярная музыкантша!

- Здравствуйте, капитан, - сказала девушка, протягивая руку. - Вы простите - я не знала… Мы тут, несколько островов, самодеятельный концерт готовим. Каждый остров с каким-нибудь номером выступит. Вот я и готовилась… Простите…

- А мне сказали, что вы в консерваторию готовитесь.

- И в консерваторию тоже, - кивнула девушка. Капитан уселся сам и усадил девушку.