Гость из Космоса

- Это как же так… Вы мне расскажите… Я ведь тоже музыкант. Я на аккордеоне играю, потому что на «Седове» у нас сейчас пианино нет. Это как же вас вместо консерватории да в Арктику занесло?

Девушка совсем смутилась.

, - Я так решила, товарищ капитан, - сказала она, оглядываясь на нас с Хлыновым, - я временно в Арктике… Когда он пошел в армию, я сказала, что пойду в Арктику… Он писал, что скоро вернется. И я через год вернусь.

- Это вы про мужа?

- Нет, я не замужем. Мы поженимся, когда оба вернемся.

- Чудачка, так зачем же вам Арктика понадобилась?

- Может быть… Но мне хотелось поработать на трудном участке, и я нисколько не жалею, что поехала. Арктика всегда казалась мне такой замечательной!

- Только казалась?

- Нет, что вы! - спохватилась девушка. - Я сейчас вам что-то покажу. Я не знаю, может быть, это совсем и не нужно, но это так интересно… - Она выбежала в небольшую комнату, дверь которой выходила в кают-компанию.

Хлынов пошел распорядиться о завтраке. Капитан многозначительно посмотрел на меня. Верочка вернулась с тетрадкой и альбомом в руках.

- Я вот сюда все записываю, что наблюдаю… Когда, что случается у нас на острове, какие прилетают птицы, какие попадаются рыбы… Вот паука удивительного поймала. Я зарисовала его. Он едва на тарелке умещался. Я его хотела сохранить, но он высох и рассыпался… Вы не знаете такого паука?

- Паук-плавунец, - сказал капитан, посмотрев на рисунок.

- Ну вот, а я думала, что открытие сделала. Я сказала, что Суетин - тут есть такой, - что он на этого паука походит. Что тут было! - и девушка весело рассмеялась.

Капитан тоже расхохотался.

Вера повела нас в свою комнату. Чувствовалась женская рука. Коврики, шкуры (шкуры белого медведя, о которой упоминал Суетин, не было) - делали комнатку очень уютной. На столике, превращенном в туалетный, стояла фотография военного. На стене висела винтовка.

- В окно видно море, - говорила Верочка. - Красиво! Только здесь часто туманы…

У капитана были дела с Хлыновым. Надо было сверить ведомости доставленных продуктов. Обычно это входило в обязанности второго помощника, но сейчас Борис Ефимович почему-то взял это на себя. Я должен был помогать ему. Оба мы «плавали» в таком деле и все время путались, а Хлынов был человек дотошный и требовал, чтобы все было сделано, как следует.

- Вы давно здесь? - как бы невзначай расспрашивал его капитан.

- Второй год. Я прежде с семьей в бухте Рубиновой жил. Мальчишка у меня подрос. В школу пора отдавать. Вот первый год без семьи живу.

- Скучаете? - спросил капитан. Хлынов улыбнулся.

- Смешно сказать… Зарок дал бороды не брить, пока с семьей не свижусь. Думаю перебраться на Диксон. Там и школа есть. А из Арктики уходить - сил нет. Вот посмотрите, какой у меня мальчонка… - он достал из письменного стола фотографию жены и ребенка.

- Как живете здесь, дружно? Хлынов махнул рукой.

- На полярной станции живем очень хорошо. Есть у нас еще радист и радистка. Поженились у нас. Жаль, вы их увозите. Но им повезло - опять вместе будут. Маяк вот только у нас поблизости… беспокойный, - нахмурился Хлынов.

- Гудит? Так ведь скоро навигация кончается…

- Не гудок беспокоит… Собаку нашу смотритель пристрелил. Уж не знали мы, как Верочку утешить. Хороший был пес. Не давал он Суетину к Верочке приближаться. Она без этого пса на метеоплощадку никогда не ходила… Вот Суетин и пристрелил.

- Вот как, - помолчав, проговорил капитан.

Я остался в кают-компании с Верочкой, а капитан пошел в радиорубку познакомиться с уезжающими радистами, поговорить с ними, как они прожили тут зиму.

Потом вместе с капитаном мы зашли на маяк и после его осмотра сидели в комнате смотрителя, неряшливой, очевидно к нашему приходу наскоро прибранной. В ней пахло плохо выделанными шкурами.