Гость из пекла

— Бам! А-а-а! — Прихлопнувшая болотного дверь улетела в сторону вместе с парочкой оказавшихся на ней молодых чертиков. Восставший с пола болотный был страшен. Оборванный эполет свисал ему на грудь, подпаленный хвост курился черным дымом, а глазищи светились оранжево-багровым, как пожар над охваченным битвой городом!

— Искать! — прогремел болотный. — Они где-то здесь, немчура проклятая!

Лысый черт снова засвистел в два пальца. Беспорядочно мечущиеся по банку летучие мыши стянулись в плотную стайку — черное, визжащее на ультразвуке облачко облетело операторскую… и принялось биться о заднюю стену.

— Ага! — торжествующе выкрикнул болотный. Зеленый стебель болотной осоки возник у него в руке — словно копье, болотный метнул его в стену. И словно копье, осока прошила гипсокартон насквозь. Послышался сдавленный стон… фонтан черной крови выплеснулся прямо из стены.

— Чпок! Чпок! Чпок! — Зеленые копья осоки вонзались в стену одно за другим. Приглушенные гипсокартоном, раздавались отчаянные вопли, и брызгала черная кровь.

Покрытие стены рухнуло — из открывшегося тайника ринулись немецкие черти.

— Бей их, нас все равно больше! — заорал болотный.

Лысый черт зажал пальцем одну ноздрю… из второй навстречу немецким чертям ударили блестящие зеленые сопли!

Зеленая гадость заляпала физиономию бегущему впереди лощеному немцу с полированными рожками. Тот замер, страшно заорал и завертелся на месте, раздирая морду когтями. Шкура его шипела и пузырилась, отваливаясь ломтями, точно под воздействием кислоты. Лысый сморкнулся второй раз…

С истошным визгом прямо ему на плечи свалилась навка.

— Давай я тебя поцелую! — завопила она, хватая лысого за рога.

— Лучше я тебя поцелую! — прогудело сзади, что-то рвануло навку за волосы, вздергивая в воздух… и она вдруг оказалась лицом к лицу с собой!

Круторогий черт медленно сменил принятый облик навки на свой собственный и расхохотался, крутанув навку над собой за волосы. Под потолком открылось окно с живым пасторальным пейзажем: горы, полянка, над пустым котелком печально дремлет человек в белой рубахе. Запущенная навка влетела в раскрывшийся портал…

— Чугайстер! Не-ет!!! — вопль навки был страшен.

Окошко в потолке захлопнулось.

— Я же предупреждала — ей совсем не за что говорить мне спасибо! — призрачным шепотом прошелестел девчоночий голос… но его никто не услышал. Сцепившиеся насмерть черти с воем и визгом катались не только по полу, но и по стенам и потолку. В воздухе реяли изодранные в клочья бумаги и обрывки шерсти, мелкой крошкой сыпались обломанные рога… Приведенные местными чертями мыши с писком ныряли немцам под одежду, и немцы тоже начинали верещать — мелкие зубешки вгрызались им в шкуру. По залу, дико вопя, метался знакомый Ирке черт — начальник кредитного отдела. Прямо из груди у него торчал дергающийся мышиный хвост. Еще укус — мышь прогрызла шкуру насквозь и исчезла внутри. Судорожно сучащий руками и ногами черт-кредитчик рухнул на пол. Его парик свалился… и волна дерущихся накатила сверху.

— Всех порешу! — заорал круторогий, хватая ближайший письменный стол и, не разбирая своих и чужих, метнул в самую гущу битвы. В ответ откуда-то сверху его от рогов до копыт накрыл поток розовых кольчатых червей. Раздался короткий вопль и смолк. Сытые черви отваливались… Дочиста, гладко обглоданный скелет с то ли бараньей, то ли собачьей головой и завернутыми бубликами рогами мгновение еще стоял посреди зала… и осыпался грудой костей.

— Баранца прибили! — взвыл лысый черт и всадил свои рога-вешалки в брюхо противнику. — Мочи их!

— Можно и замочить! — из задних рядов сражающихся согласился болотный — перемешанная с черной грязюкой зеленая болотная ряска хлынула на немцев, точно из душа, захлюпала под копытами…

— Блур-блуп-блуп! — Парочка местных чертей, навалившись с двух сторон, топила в растекающейся по полу черно-зеленой жиже немца из компьютерного отдела. Лужа была мелкая, туда помещались только нос и пасть черта, но его противники навалились сверху, один уселся прямо на голову. Шляпа, под которой немец прятал рога, поплыла по воде.

— Durchhalten![29] — Хлопая кирпично-красными крыльями, оскаленный Тео метался в самой гуще свалки — и в зубах у него была неизменная короткая трубка, над которой курился бесцветный дымок — только пах он вовсе не табаком, а прелым сеном и гнилыми фруктами. Струйки дыма ползли, ползли, расползались… вкрадчиво подбираясь к нападающим…

Вот один из местных чертей судорожно закашлялся, вот остановился второй, отчаянно прижимая лапы к груди… его немедленно сбили с ног и тоже окунули в болотную жижу. В глубине болота что-то солидно зачавкало…

— Не ешь! Свои! — дико заорал местный черт… но чавканье только усилилось. По прибывающему болоту побежала цепочка пузырей… исчезла.

Раздирающий кашель косил ряды местных чертей… Кто-то рухнул на колени, перхая и задыхаясь…

— Га-азы-ы-ы! Га-азы! — раздался истошный вопль. — Всем не дышать — газы!