Гость из прошлого

Саша не стала больше слушать. Трагизм происходящего не укладывался у нее в голове. Если она чувствовала себя настолько подавленно, что творится в душе у Дмитрия и Светланы? Врагу не пожелаешь. Словно в ответ на мысли Саши, Прохорова запричитала, завыла. Мороз по коже, и вот уже несколько голосов слились в один страшный гул. Нельзя разобрать слов, никто не пытался их разобрать. У Саши сжалось сердце. Она уже жалела о том, что не послушалась матери: не стоило ей приходить сюда. Никому не легче от ее сочувствия. Дмитрию все равно, а Светлана… Она ее ненавидит и даже не попыталась скрыть этого даже в такой момент. Зачем же так? Ведь Саша не была ей соперницей. Не была в том смысле, в котором молодая девушка может конкурировать с опытной женщиной. Это было так давно, но Саше казалось, что время на миг вернулось вспять. Это было разрушительно и очень больно.

На кладбище Саша не поехала. Она решила, что просто не выдержит того, что там будет происходить. Заполненный автобус, наконец, уехал вслед за катафалком, а Лескова все еще не могла найти силы сойти с места. Достала сигареты, долго клацала зажигалкой, наконец автоматически дала кому-то прикурить, а сама так и не закурила. Зажав сигарету между зубами, пожевывала ее, бессмысленно глядя вдаль. Только теперь она почувствовала, как сильно разболелась голова. Нужно как-то дойти до машины – в аптечке есть обезболивающее. Снова ноги не слушаются. Эти двадцать метров показались Саше марафонской дистанцией. Ватное тело слабо реагировало на команды, во рту пересохло.

Тяжело опустив тело на водительское сиденье, Лескова открыла бардачок. Достала растворимый панадол-экстра, стаканчик, бутылку минералки без газа. Теплая «Моршинская» с «приправой» в виде лекарства показалась отвратительной. Опершись о подголовник затылком, Саша закрыла глаза. На черном фоне заплясали цветные языки, словно тлеющий костер. Обычно хватало нескольких минут, чтобы пришло облегчение. Но на этот раз боль была слишком сильной, до тошноты. В висках стучало – наверняка поднялось давление. Давно пора сделать энцефалограмму, заняться собой.

Кто-то постучал в закрытое окно. Александра вздрогнула, открыла глаза. От резкого движения кровь с утроенной силой застучала в висках. Машинально потирая их кончиками пальцев, Лескова увидела за стеклом мужчину лет шестидесяти с покрасневшими глазами. Он виновато улыбался и жестом просил открыть окно. Лицо знакомое, но имени Саша вспомнить не могла. Она нехотя опустила стеклоподъемник.

– Здравствуйте, Александра.

– Здравствуйте, – она ответила так, чтобы человеку стало ясно: его не узнали.

– Не помните меня? Аркадий Семенович… – улыбка сошла с его лица. – В те далекие времена я представлялся без отчества, а вот вы стали больше похожи на маму.

– Ах, да, конечно. – Лескова нехотя вышла из машины и протянула ему руку. Надо же было именно теперь встретиться. – Здравствуйте, Аркадий Семенович.

Прошло больше двадцати лет. Не мудрено, что Саша его не узнала. Давно, словно в дурной жизни, этот мужчина ухаживал за Риммой Григорьевной. Отношения не сложились. Тогда Саша не понимала, почему приятный во всех отношениях мужчина раздражал маму. Та говорила, что от Аркадия исходит приторный запах правильности. Римма Григорьевна не смогла избежать стереотипа, когда хорошим девочкам нравятся плохие мальчики. Аркадий Семенович был слишком воспитанным, слишком деликатным, чтобы на чем-то настаивать, проявлять инициативу. Ожидать от него чего-то непредсказуемого, горячего было ни к чему. Он слишком дозированно выдавал свои чувства. Принимать его ухаживания было скучно, но какое-то время Римма Григорьевна ждала пробуждения собственного здравого смысла и не отказывалась от встреч. Хватило ее не надолго. Впоследствии говорила, что ни о чем не жалеет. Александра не была уверена в искренности такого признания.

От густой шевелюры Аркадия Семеновича остались одни воспоминания. Теперь ее отсутствие маскировалось очень короткой стрижкой. Лицо, испещренное морщинами, бледное, усталое, очень отдаленно напоминало розовощекого энергичного мужчину, каким он остался в памяти Александры. Время безжалостно – эту истину Лескова открыла для себя давно и получала подтверждения на каждом шагу. Саша боялась, что ей не удастся скрыть свое разочарование. Владеть собой – одна из главных составляющих ее профессии, но сегодня Александра чувствовала себя опустошенной, обессиленной, к тому же – головная боль.

– Столько лет прошло, а я сразу узнал вас, – преданно глядя ей в глаза, произнес Аркадий Семенович. Осталась его вежливо-приторная манера общения, что вызвало у Саши очередную волну неприятия. По правде говоря, она не хотела разговаривать сейчас даже с папой римским, а этот мужчина заискивает и жеманно улыбается в надежде на ответную порцию открытости. – Помню, Сашенька, как мы в первый раз с Димой пришли к вам в гости. Как вчера было, честное слово. Я взял его с собой, так сказать, для поддержки. Я совсем не предполагал, что у него возникнет такая симпатия к вам, Сашенька.