Гость из Страны восходящего солнца

Вскоре она обратила внимание на тот прискорбный факт, что подъезд напоминает не столь обитель чистоты, сколь помещение, в котором содержится ее любимец – козел Борька. Хотя если говорить начистоту, то у козла было куда чище. На сей раз бабка не стала никому жаловаться, а просто взяла в руки веник и тряпку и во всем подъезде впервые за много месяцев вымыла полы, а на этажах расклеила записки – «Кто нагадит – голову оторву!».

Как ни странно это звучит, остаться без таковой не пожелал никто

Наведя порядок в подъезде, Фекла Петровна взялась за двор, где простора для действий было куда больше, да и проблем тоже. Вначале повела борьбу с местными выпивохами, оккупировавшими детскую площадку, и привлекла к этому местного участкового, который в свою очередь и даже без всякой очереди привлек алкашей к ответственности. Потом взяла в руки лопату и принялась приводить в порядок утрамбованные клумбы и делала это с таким усердием, что безучастно наблюдавшие за ней жильцы не выдержали и тоже пришли на помощь. А бабка тем временем с молотком в руках восстанавливала покосившийся забор, одновременно косо поглядывая на мусорную кучу …

Вскоре уже Петровна знала всех поименно, и ее тоже знали все, включая дворников, сантехников, электриков, которым доставалось от бабки даже более, чем от начальства.

И провожали домой ее тоже всем двором. Даже сам начальник ЖЭУ прибыл с букетом цветов и, говорят, предлагал Фекле Петровне место зама…

Но только все равно бабка уехала. Больно уж заскучала по своим курам, гусям, козлу Борьке и мужу Федору…

Правда, непременно пообещала вернуться.

На кого я похож?!

В детстве я наивно полагал, что смахиваю только на двух людей – свою маму и своего папу, и это меня вполне устраивало. Правда, уже в первом классе от учительницы я услышал, что каждый советский человек должен походить на вождя мирового пролетариата Владимира Ульянова. Этого я никак не мог понять, поэтому задал училке вопрос:

– Мари Ванна, но ведь все люди не могут походить на дедушку Ленина…

– Это почему ж, Голубкин, не могут? Советские люди все могут! – резанула в самое ухо учительница.

– А мой папа совсем не похож на Ленина, – продолжал упрямиться я, – потому что у него нет такой бороды и лысины…

Однако вместо ожидаемого ответа учительница назвала меня несознательным элементом и потребовала, чтобы мой папа незамедлительно явился в школу.

Кончилось все тем, что отец просто-напросто взял ремень и провел со мной мероприятие воспитательного характера. Но и после этого я не изменил своего мнения и продолжал утверждать, что папа не имеет ни малейшего сходства с вождем мирового пролетариата, зато я очень похож на своего отца…

Правда, с годами, когда я становился уже человеком как молодым, так и не очень, я вдруг почувствовал, что самым удивительным образом похожу на кого- то еще. Иначе, зачем тогда меня останавливали на улице совершенно незнакомые люди и расспрашивали то про какую-то загадочную Матрену Тимофеевну, то передавали привет несуществующей теще и даже просили записать на какой- то прием… И это еще не все. Ситуация усугублялась еще и тем, что очевидно я походил на нескольких человек сразу. По всей видимости, один из них был доктором-гинекологом. Данный вывод я сделал после того, как однажды был буквально атакован целым женским батальоном, требовавшим немедленно всех осмотреть…Атака продолжалась аж до самых дверей нашей конторы, где я работал бухгалтером. Естественно, что как человек отзывчивый, отказать в смотринах я не мог… И долго смотрел им вслед с ужасом в глазах…

Другим моим двойником являлся некий автослесарь. Теперь уже меня атаковали мужики, которые спрашивали, когда можно будет посмотреть машины? Я отвечал, что мол, еще посмотрим…

Но труднее всего пришлось, когда однажды около меня остановилась милицейская машина и бравые ребята в камуфляжной форме и автоматами в руках предложили совершить поездку по вечернему городу. И хотя мне было не по пути, но и на этот раз отказать я не мог…

В отделении милиции, казалось меня только и ждали, тут же предоставили отдельную комнату, правда почему-то с решетками на окнах и принялись задавать различные вопросы. При этом меня предупредили, что им уже все обо мне известно, и что самое лучшее, если я чистосердечно во всем признаюсь. Я ответил, что, единственно, в чем я могу признаться, так это в любви к милиции, которая меня так бдительно бережет, как не берегут наши денежки ни в одном отделении сбербанка. Однако, взаимности со стороны внутренних органов я так и не добился. Зато добили меня и вскоре я готов был признаться в чем угодно, включая кражи, грабежи, разбои и что- то там еще, чем очень даже порадовал всю следственную бригаду. Возможно, от меня добились и большего, однако вскоре я вынужден был всех огорчить, поскольку поймали настоящего преступника…