Гость внутри

– Да… – Я замялся, не решаясь рассказать Наталье про кровь. Кой черт мне взваливать на старушку всю эту гадость? – Да бардак, как и везде. Что ты, не знаешь?

– Ох, знаю. – Она покачала головой.

Обычные разговоры – лучший способ сохранить что-то в тайне.

– Знаешь, – сказал среди ночи Егор. – Тебе бы уходить надо от нее.

– Почему? – Я лежал на жестковатом диванчике у Натальи в гостиной и рассматривал облупившийся потолок. Куда только делось былое великолепие? – Она не выдаст.

– В этом я и не сомневаюсь. Старушка – кремень.

– Ну, не такая уж и старушка…

Егор помолчал минуту, а потом добавил, как мне показалось, невпопад:

– Худшая ложь – это ложь самому себе.

– Это ты к чему?

– К тебе.

– Почему ко мне? – Я спросил рассеянно, где-то в углу копошилась мышь, и это привлекало мое внимание. Было сытно, тепло. Все тело приятно гудело от горячей воды. Но сон не шел.

– Твой самый большой недостаток – это склонность к самообману. Насколько я могу судить, все твои проблемы возникли из-за этого.

– Вздор.

– Разве? Может быть, ты считаешь, что с моей стороны это невежливо? Я поселился в твоем теле, да еще поучаю?

– В некотором смысле, – согласился я.

– Это не совсем верная мысль. Поучают обычно только те глупцы, которые не знают, что благое право набивать шишки и обламывать рога и называется «личной свободой». Но если один из жильцов дома собирается снести стены, ему лучше посоветоваться с другими жильцами.

– Миленькая аналогия. Я уже «один из жильцов дома»?

– Если это сильно бьет по твоему самолюбию, то я могу сказать, что ты хозяин дома. А мы твои жильцы. Но если ты, как хозяин, захочешь произвести подкоп под одну из несущих стен, жильцы будут против.

– Ну, раз пошел такой разговор, я этих жильцов не приглашал.

– Не стану спорить. Ты прав. Так уж вышло, что мы пришли сами. Хотя дом показался нам уже опустевшим…

В раздражении я поднялся и подошел к окну. За грязными стеклами мерцал ночной город.

– Я вас не приглашал! – зло повторил я.

– Никто с этим не спорит. Это правда. Но если бы не мы, ты был бы мертв. И это тоже правда.

– Да, но я не просил меня вытаскивать.

– Тогда, возможно, тебе все равно, что происходит вокруг? Фактически ты можешь считать все это затянувшимися посмертными галлюцинациями. Такое бывает. Но ведь тебе не все равно?

– Нет, не все равно. Но это совсем не значит, что ты можешь мне приказывать.

– Я не приказываю.

– А что ты делаешь?

– Говорю с тобой о самообмане. Просто мне бы хотелось, чтобы ты не загнал нас всех в очередную проблему.

– Это еще кто кого загнал.

– Отчасти верно. Но только отчасти.

– А почему ты заговорил о самообмане?

За окном остановилась машина. Из нее вылезло несколько человек, показавшихся мне знакомыми. Рука потянулась к занавеске.

– Не открывай! – прикрикнул дядя Дима.

– Почему?

– По кочану, просто не открывай, и все. Черт его знает, кто это такие.

– Так я и хочу выяснить…

– Не надо выяснять, любопытной Варваре… Сам знаешь.

И дядя Дима отошел. Это очень необычное ощущение, когда чувствуешь, что кто-то из гостей уходит в сторону, из активного становится пассивным.

– О самообмане я заговорил потому, что ты снова стал себе врать, – продолжил начатое Егор.

– Это когда же? – удивился я.

– Когда говорил о Наталье. Ты просто не видишь, что она уже старая.

– Почему не вижу? Вижу. Старая, не настолько, конечно, чтобы…

– Настолько, – перебил Егор. – Настолько, чтобы не выдержать тебя, идиота. И всех твоих приключений. Она, конечно, не выдаст тебя, но ты сейчас для нее все равно что ходячий инсульт. Убьешь ты ее. Убьешь. Она и сейчас-то валерьянку пьет ведрами. А если что…

– Если что?

– Да что угодно. Помрет, и все.

Я отошел от окна. Сел на кровать. Спать не хотелось совершенно. Перед глазами стоял добрейшей души медбрат с багром и залитая кровью комната. Перед глазами зияла чернота открытой двери.

– Уходить надо… – прошелестел Петр.

– Опять уходить… Только помыться успел! – Со зла я пнул ни в чем не повинную тумбочку. – За что мне это все?! Да и, блин, куда уходить-то?! Да от кого?! Я ж не понимаю ни черта. Какого хрена это все? Двери, коробочки, маги-факиры, призраки!

– Знаешь, ты можешь смотреть на это как угодно, но есть только одно удобное объяснение. Твое предназначение.

– Что?

– Ну, как судьба.

– Ничего себе, сладкий кусочек вытянул. В судьбе должен быть смысл! Тем более в предназначении. А какой у всего этого смысл? Нет его! Нет и не было.

– Он всегда есть. Смысл. Нельзя так узко трактовать понятие «судьба». Наверное, поэтому и используется слово «предназначение». И кстати, необязательно это нечто возвышенное. Понимаешь, есть замок, и есть ключ. Ключ может открыть замок, а может истлеть от времени где-нибудь в амбаре. А бывает так, что и замок и ключ находятся в одном и том же месте, но не могут ничего.

– Чего не могут?

– Ничего не могут. Представляешь, сарай на замке, а ключ от замка в сарае. Что делать?

– Отмычку подбирать. Или двери ломать.

– Да, получается так.

– И какое это имеет отношение ко мне?