Гостеприимный край кошмаров

– Что такое тумаки, если на кон поставлено спасение мира? Лерка, никто ничего не понимает, они слушают и не слышат! Это же их мир, бляха-муха, мы-то с тобой вернемся домой. Никак не могу подобраться к ее президентскому величеству, одна видимость, что она здесь ходит так же, как все. Вокруг нее ушлые секьюрити обоего пола, косят под придворных и молчком оттирают от госпожи каждого, кто покажется им подо-зрительным. Я похож на подозрительную личность?

– Натурально похож. Костюмчик на тебе сидит так, словно ты его снял с первого встречного в ближайшем закоулке.

– Обижаешь, подруга. Я взял его напрокат в специальной лавке. У них на вывеске, прикинь, так и написано: «Что делать, если вас не пускают в приличное общество? Зайдите к нам, и мы вам поможем!»

– Крутая реклама, – оценила Лерка, в обществе креативных Никесов волей-неволей поднаторевшая в этих вопросах. – А как ты сюда просочился? Говорят, раздобыть приглашение на такой прием непросто.

– Одна правильная подруга выручила. Племянница дипломата и все такое. Вот она, щас познакомлю.

Йонас по-плебейски показал пальцем на девушку с копной пшеничных косичек, которая только что опустила конверт в расписной ящик для писем.

– Дарлена, салют! Это Лерка, тоже из наших.

– Салют. Ну что, потрепался с Летней госпожой?

– Не получается пока, фуфло гоняю, выжидаю шанса. Неправильное местечко, пиво здесь дают только в буфете. Кому ты письмецо отправила?

– Что?.. – девушка растерянно вскинула голову. – Ты чего, какое письмецо?

Полудетское лицо, мягкое и невыразительное. В глазах туманная поволока. Говорит медленно, растягивая слова, а движения неуверенные, словно идет по шаткому висячему мостику, переброшенному через пропасть. Такое впечатление, что «правильная подруга» употребила какую-то дурь.

– Ты только что сунула его в ящик.

– Что за фуфло несешь, ничего я не совала! – в ее голосе появились обиженные нотки. – Пьяный, что ли?!

Наверное, любовная записка. И чего эколог привязался – ясно же, Дарлене совсем не хотелось, чтобы кто-то из знакомых ее застукал. Изо всех сил изображает изумление и непонимание, как заправская актриса.

– Йонас, без разницы, – пихнув Бескомпромиссного локтем в бок, вмешалась Лерка.

– Я же видел…

– Значит, у тебя в голове глюкнуло, – Дарлена затуманено ухмыльнулась. – Надо поменьше травы курить!

«Ага, и тебе тоже», – беззлобно добавила про себя Лерка.

За дальней аркой мелькнула женщина в серебристо-белом одеянии с волочащимся шлейфом – Летняя Властительница или нет, но Йонас кинулся туда со всех ног, махнув на прощание потной клешней, угрожающе и нелепо торчащей из отутюженного рукава взятого напрокат костюма.

– Дурак, правда же? – Дарлена хихикнула. – Чумовой он какой-то. Нет, ну я же ничего не бросала в этот долбаный ящик с облаками, кому бы я тут стала письма писать? Да еще вручную, а не по мылу, совсем я уже, что ли…

– Нет так нет, – примирительно согласилась Лерка. – Давно с Земли?

– Около месяца. А ты?

– Примерно столько же.

– Не была еще в Гиблой зоне во время прорыва?

Вопрос был задан с такой интонацией, что Лерка ничуть не удивилась, когда собеседница в ответ на отрицательное движение головой с торжеством выпалила:

– А я была!

– Страшно?

– Жутко. Нереальное что-то, даже рассказать слов не подберешь. Луна сияет как сумасшедшая, по земле ползут, словно змеи, длинные-предлинные светящиеся вьюны, которые перехлестывают через крепостную стену прямо с болота из Гиблой зоны. Тьфу, через береговую стену! Этот ихний набат грохочет, хоть уши затыкай, и кесу визжат так, что сердце спотыкается. Когда их в записи слушаешь, не то. Надо, чтоб была ночь, и луна, и вокруг черное пространство, где кого-то убивают, тогда втыкает по-настоящему. Я там от страха уписалась, представляешь? Даже стыдно не было… Моего дядю, он второй секретарь нашего посольства, чуть инфаркт не хватил, когда меня оттуда привезли и сдали ему на руки.

– Как тебе удалось остаться в живых?

– Не знаю, – Дарлена несколько раз моргнула, словно силясь это понять. – Все перепуталось, ну, как будто посмотрела после травы страшное кино, и потом ни фига не перескажешь. Меня тоже хотели убить, но одна кесу за меня заступилась. Она была у них главная, другие с ней не спорили. Высокая, не по-людски красивая, лицо все в шрамах, в ушах длинные блестящие серьги – в одном сапфировая, в другом алмазная, а когда улыбается, видны клыки. Вот это помню, а остальное перепуталось, говорю же, у меня с перепугу совсем чердак уехал. Хорошо, что я почти не знала ребят, с которыми туда тусанулась, их разорвали и съели. Они же хищницы и, кажется, были голодные. Я начала объяснять, что я из другого мира, мой родственник служит в посольстве, и если меня убьют, будет дипломатический скандал, поэтому не тронули.

Завороженная ее сбивчивым, восхищенным и одновременно жалобным рассказом, Лерка чуть не прозевала тот момент, когда двое юношей в нарядных ливреях подняли почтовый ящик за боковые ручки и потащили к выходу. За ними! Если Нутверу принесет его письма кто-нибудь другой, в то время как Лерка болтается Мерсмон знает где, скандала не оберешься.