Гости с Двины

— Здрав буди, Кирик, брате и господине!

Ликует Кирик о смертном видении:

— Олёшенька, ты ли нарушил смертны оковы? Как восстал ты от вечного сна?

Снова пронзительно вскричали гуси, затрепетали жертвенные огни, прозвенел Олёшин голос:

— Я по тебя пришёл. Сильнее смерти дружная любовь.

Две тяжкие слезы выронил Кирик.

— Люто мне, люто! Я нарушил величество нашей любви…

В третий раз гуси вскричали, как трубы сгремели, колыхнулось пламя жертвенных свечей, и Кирик увидел названого брата. Глядят очи в очи, устами к устам. И голос Олёшин что весенний ручей и свирель:

— Кирик! Подвигом ратным стёрта твоя вина перед братом. Мы с тобой поплывём в светлый путь, в Гусиную белую землю. Там играют вечные сполохи, туда прилетают легкокрылые гуси беседовать с храбрыми. Там немолчно рокочут победные гусли, похваляя героев…

Завязалась праматерь морская — поветерь и взяла под крыло варяжский кораблик, где Кирик навек позабыл печаль и тоску человеческую…

О былина, о песня, веселье поморское! Проходят века, а Двинская земля поёт, поминает под гусли Олёшу и Кирика.

Смерть не всё возьмёт — только своё возьмёт.

Братанна