Гостья

В отсвете фар я увидел испуганные глаза Имет, сидевшей рядом. Оказывается, даже Ута-старший втягивал голову в плечи на поворотах. Заметив мой взгляд, он рассмеялся.

– А я-то думал, что умею водить машину, – сказал парень, демонстративно выпрямившись и выпятив грудь.

Мы мчались прямо к самому далёкому от города северо-восточному углу промзоны. Охваченный кольцом дорог, именно в этом месте заводской комплекс Кодда соединялся со стрелкой Шоссе отдельным ухоженным проездом. Отсюда до стрелки Шоссе, которое прямым, как стрела, маршрутом бежало до самого Космодрома, и пяти километров не было. Но этот проезд я заранее решил проигнорировать. Во-первых, нам сначала требовалось доехать до Выселок, которые в стороне от Шоссе, на левом, на нашем, берегу Уараты. Это ещё километров двадцать пять отмахать вниз по течению от единственного в наших краях моста через реку. А во-вторых, предположение, что стрелка Шоссе уже перекрыта, переросло у меня в уверенность. Если бы я сам себя ловил, то я бы эту развилку расходящихся по всем сторонам света дорог первым делом заблокировал!

Фары выхватили из темноты огромный помпезный указатель с яркими флюоресцирующими надписями, которые гласили, что до Инаркт одна тысяча и пять километров, а до Космодрома только девятьсот пятьдесят пять – и всё это направо. Соответственно, Промышленный Центр Кодд (естественно, каждое слово с прописной буквы!) – два километра в обратную сторону, то есть налево.

Этот торжественный перекрёсток мы тоже проскочили не в ту сторону, в какую всеми ожидалось. Съехав с хорошей бетонной дороги, наш микроавтобус миновал ряды полуразрушенных сараев и покосившийся забор какого-то отбившегося от старших собратьев заводика и побежал по наезженной грунтовке, петляющей между лесом и пустырём.

Все растерянно загалдели, и лишь Ута-младший, парень с хитринкой, – проворчал себе под нос: «Угу!» Ута-старший поглядел на него, почесал затылок…

– А я и забыл про эту дорожку, – сказал Ута-старший. – Так километров десять сразу срежем!

– Засаду мы так объедем, вот что! – даже Виниви уже догадалась.

Лучи фар метались по верхушкам высохших прошлогодних сорняков – пустоцвет здесь стоял стеной, поднимаясь до полутора метров, а то и выше. Из-за леса сорняков справа показался лес настоящий. В темноте, на фоне ночного неба, деревья представлялись грозными чудищами. «Мрачный лес да глухой пустырь – вот истинная дорога справедливости в нашем мире», – так сказал бы, наверное, в этой ситуации Кдалл, наш местный бродячий философ.

Мы перевалили через пригорок. Объезжая кочки да ямы, я работал рулём так, что аж спина взмокла. Но, как я ни старался, скорость всё падала – по этой дороге ехать быстрее было просто невозможно. Время уходило… Время – вот что меня беспокоило!

Наконец справа из-за хмурой громады леса вынырнула широкая дорога. Наш белый пузатый микроавтобус, взбежав на невысокую насыпь, буквально выпрыгнул на неё, подскочив, словно от радости. Снова пришлось бешено крутить рулём – сначала влево, потом, выравнивая занос, – вправо! И вот мы, размазывая по бетону грязь и глину с просёлка, в конце концов оседлали дорогу, ведущую от Шоссе в сторону Выселок. Пока колёса не очистились, машину буквально водило на разгоне. Но вот опять всё хорошо – вновь ветер свистит в оконные щели, и мы несёмся навстречу неизвестности…