Гостиница

- Как всегда, - удивленно взметнула прекрасные брови не менее прекрасная их обладательница, подчеркивая некорректность подобного вопроса и одновременно - резвость его пальцев, уже полностью распахнувших блузку. Мысленно, разумеется, исключительно - мысленно... Нельзя сказать, чтобы это чрезмерно ее взволновало, но и равнодушной не оставило. Кровь прилила к поверхности кожи и заставила ее словно бы светиться изнутри.

"Старый извращенец," - подумала красавица почти ласково, почувствовав, как блузка соскальзывает с ее плеч.

- Затем - работа с референтами, - продолжала она ровным тоном, что свидетельствовало о высоком ее профессионализме.

- О-ох, - вздохнул Мэр, увидев, как юбка соскользнула на пол, обнажив божественные конечности в тончайших колготках, снятие которых требовало особого, можно сказать, ювелирного искусства. - Ох уж, эти рысачки, закончил он фразу, имея в виду референтов. - Но без них - никуда... Ладно... Надеюсь, затем - обед? - улыбнулся он. - Спасибо, можно не продолжать, потому что после оного - заседание Муниципального Совета... Не так ли?..

Секретарь удивленно распахнула прекрасные очи. Обычно ее патрону (или партнеру?) была несвойственна подобная поспешность. Ведь он еще далеко не закончил ежеутреннюю ритуальную мысленную секс-разминку.

- Подойдите-ка сюда, - позвал Мэр.

"Ах, вот оно что!.. Неужели идеи становятся материальной силой?.." дисциплинированно откликнулась она на зов. Мэр стоял у окна и, когда секретарь-референт приблизилась, отступил в сторону, пропуская ее вперед. Она оказалась лицом к громадному окну.

- Скажите, какое чувство вызывает у вас этот архитектурный Левиафан? спросил Мэр, указывая на сверкающее здание Гостиницы, вознесшееся над Городом довольно далеко от мэрии, но будто бы совсем рядом.

- Страх, - ответила она, вздрогнув от ощущения не мысленной его близости за спиной.

- Страх? - удивился Мэр, не предпринимая никаких мысленных действий, к которым она внутренне уже была готова и от которых ее обдавало волнами жара...

" Садист", - мысленно простонала юная леди.

- Страх? - повторил Мэр, удивленно хмыкнув. - Такая красота - и страх?

- Это - красота не от мира сего, - объяснила секретарь.

- А ведь действительно, - согласился Мэр, присмотревшись к Гостинице, в то же время мысленно оглаживая ладонями обольстительные изгибы обнаженного женского тела. - Но есть ли что более не от мира сего, чем Бог? А Бог - есть любовь, согласно определению апостола Павла... Вы боитесь любви?..

- Мне всегда казалось, что Бог весьма негативно относится к любви. Или мы с ним по разному ее понимаем, - пожала якобы обнаженными плечами прекрасная собеседница. - И, по-моему, Бог - есть страх... Все религии основаны на страхе... Или перед гневом Божьим, или перед невозможностью спасения... Спасения от жизни... А я не хочу от нее спасаться! - Подняла она на Мэра свои ошеломительные очи, и он чуть было не канул в них. Спасла профессиональная натренированность противостоять посторонним воздействиям повело-повело и... отпустило.

- Любовь и страх - две вещи несовместные, - добавила она, не отводя глаз, и Мэр, все еще пребывая под их очарованием, не смог сообразить, кого она имеет в виду: Бога и его рабов или ... их двоих... Он тоже не отводил глаз. Никудышным бы он был политиком, если бы отводил глаза. Нет, взор его был чист и мудр.

- А вы оказывается еще и философ, - одобряюще улыбнулся Мэр. - Значит, я не ошибся в вас.

Она скромно улыбнулась в ответ, отлично зная, что кадровую политику в мэрии контролирует его премудрая, прекрасная и еще молодая и энергичная супруга - эталон супруги большого политика, а значит - сама большой политик. Благосклонно замеченная ею среди выпускниц юрфака юная леди стремилась соответствовать этому эталону, лелея мечты о политической карьере. А для их воплощения, прежде всего, необходимо было быть неповторимой... и ждать своего исторического момента.

- Я - Женщина, - тихо, но твердо ответила прелестная соискательница политического успеха. И Мэр по достоинству оценил истинность и глубину этого уточнения.

- Вот что, - распорядился Мэр, мысленно возвращая с некоторым сожалением на место ее прозрачные трусики модели "фиговый листок", - пусть подадут мою машину. Сейчас. Документы подождут. Мне не нравится, когда архитектурные сооружения в моем Городе вызывают страх у прекрасных горожанок... Форма сама по себе, тем более такая совершенная, не может порождать страх. Я должен знать содержание!..

Одежда чудесным образом мгновенно укрыла обольстительное тело, словно закрылись лепестки цветка и, строго кивнув в знак того, что распоряжение принято к исполнению, серетарь-референт грациозно двинулась к двери.

"Женщина, - мысленно произнес Мэр, - какое философски емкое

слово... Женщина, жизнь, любовь... Тайна сия велика есть..."

А ей, уже подтянувшейся и строгой было почему-то очень жаль этого красивого мужчину, мудрого, искусного политика...

* * *