Гостиница

Он ненавидел и любил,

Пока не превращалось в Слово

Все, чем дышал он, чем он жил...

А после - смерть! Рожденье - снова!..

Он немотой болел, как люди

Болеют воспаленьем легких.

Он ею умирал, покуда

Из бездны не рождались строки.

Он знал, что тайна Бытия

Не более, чем тайна Рифмы:

Неповторимо наше Я...

Жить - рифмовать неповторимых!..

Жить - это значит находить

Созвучья в хаосе желаний

И ритм... И музыку... И длить,

И длить гармонию звучанья.

В поэме жизни нет конца.

Конечны только строфы, главы,

Как наши хрупкие сердца,

Как наши страхи и забавы.

Он жил и, стало быть, творил

Вселенную из слов и звуков.

Он и Певцом, и Песней был,

Он был и Голосом, и Слухом...

А, впрочем, что там - был да был...

Он - есть! И, надо думать, вечно,

Покуда мир сей не избыл

Своих надежд на Чудо Встречи.

Он не был баловнем судьбы,

Любимцем публики и женщин,

Не ждал наград, не ладил быт

И не был лаврами увенчан.

Он верил в честность и в Порыв,

Работал сторожем в хозмаге.

А тропы к Истине торил

Он на оберточной бумаге

И, кстати, на любой другой.

Понятно - не в бумаге дело,

Когда душа идет нагой

В то пламя, где пылает тело...

Читатель понял: я о нем

Писать способен бесконечно...

Вздохнем... И к сути перейдем.

А суть поэмы этой - Встреча...

ЧАСТЬ 1. НА РАСПУТЬИ.

ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ

Молча младенец в коляске взирает на синее небо,

Точно как старец глубокий бы в зеркало жизни воззрился,

Не узнавая Пути, что им пройден был, словно и не был,

Так же, как крона и корни взирают на выросший стебель,

Что им внезапно, как правда, в таинственном свете открылся.

Где-то в изножьи коляски - незримое глазу Начало.

Дальше - на синем - сверкает громадное тело Дороги.

Кажется, хватит касанья руки, чтоб коляска помчалась

В странную, тихую даль, где Дорога, стремглав истончаясь, Острой иглою уходит в Ничто - не узреть, не потрогать.

И засмеялся младенец, довольный такой перспективой, Координатных осей различать в бытии не умея...

Мягкий толчок материнской руки, и легко покатилась Горизонтальная жизнь к горизонтам, где Солнце активно Солнечных зайчиков лепит младенцам, немея

От созерцанья той Тьмы, что их ждет за незримой чертою...

И, закачавшись бессильно, исчезла куда-то Дорога,

Та, что манила младенца открытой своей красотою,

Шпилем над Городом став, поражавшим людей высотою,

То вызывавшим восторг, то желанье понять, то тревогу...

Мало кто помнил из живших, когда этот шпиль появился,

А в документах занудных кому, право, рыться охота?.. Звался Гостиницей он, но никто в ней еще не селился. Правда, порою казалось - он чудною жизнью светился, Словно безмолвно к себе призывая кого-то...

Мальчик давно возмужал и по миру шагал вертикально. Образом Белой Дороги, стрелой улетающей в небо, Теперь он не бредил, а жил, в себе познавая детально Тайну пути в высоту, а не в замок нелепо хрустальный, Зная - идти по нему в одиночестве - грустно и слепо.

А не идти невозможно!.. И глупо... И даже преступно

Если есть Путь, то он должен быть кем-нибудь найден и пройден.

Но каждый шаг на Пути означает Реальный Поступок

Истины штрих, что сквозь горы обмана пробившись, проступит...

Недопустимо, чтоб Путь был изгажен, изолган и продан!..

Выйдя однажды на площадь, он начал вещать горожанам

О Белой Дороге, что, в сущности, - Путь Восхождения к Свету.

За то, что вещал он красиво, немного безумно, чуть странно,

Как будто не в мире фантазий бродил, а в действительных странах,

Его нарекли горожане, по стройности речи, - Поэтом...

Но сам он таковым себя не считал. Максимально приближенным к поэзии титулом, который он себе позволял, был титул Рифмач:

Я - рифмач

От слова - рифма,

Я - хохмач,

От слова - хохма,

Логос я - от логарифма

И гора я

от гороха...

А стихи свои небрежно и одновременно ласково называл "рифмульками":

Я вам на суд

принес рифмульки:

Преступный плод

душевной муки...

Ну, не душевной

душевой...

Душа зудит

хоть пой, хоть вой...

Спасите ваши уши

Заткните наши души!...

ИЗ МОНОЛОГОВ, ПРОИЗНЕСЕННЫХ НА ПЛОЩАДИ ПЕРЕД ГОСТИНИЦЕЙ.

1. Признание

Я вышел из круга...

Вернуться?.. Едва ли

Я лишний, как лошадь на магистрали,

Где мчатся, сверкая, ревущие ралли.

Мне чужды отныне

Азарты погони.

Оставьте себе ордена и погоны,

Мне внятны теперь только кроны и корни.

Свободному сердцу

Милей бездорожье,

Где ветви когтисто касаются кожи,

Где росы, смеясь, отзываются дрожью.

Проснувшийся разум

Мышленью покорен.

Так робкий ручей стать стремится рекою

В ней вечность движенья - лишь форма Покоя...

2. Напутствие

Когда подступит тишина

Ознобом ожиданья к горлу,

Когда становится слышна

Тоска далекого другого,

Когда в предчувствии любви

Ты сердце открываешь миру,

Когда в звучании травы

Услышишь песнь вселенской лиры

Закрой усталые глаза

И загляни в себя поглубже

В слепящей суете нельзя

Свеченья Тайны обнаружить

И ты увидишь Светлый Путь,

Лежащий молча пред тобою.

Постой, не торопись шагнуть

Сначала насладись покоем.

Проникнись тишиною сфер,

Тебе доселе недоступных.

В них нет уже привычных мер,

Но Мера есть, она - Поступок.

Он - соучастие души

В судьбе людей и мирозданья,

Когда она и вглубь и вширь

Растет на почве состраданья.

Неспешно снизойдя в покой,

Познай, где радостно, где сиро.

Не бойся встретиться с тоской,