Гостиница

- Всенепременно, - расплылся в улыбке атаман, - но он еще чуть-чуть потерпит... Правда, котик?.. Ровно столько, сколько ты его будешь здесь держать. Учти это обстоятельство!

- Ну, давай... Чего тебе нужно? - огрызнулся Мальчик. - Грязный изувер.

- И еще учти, - ухмыльнулся атаман, - что за каждое неверное твое слово будет расплачиваться котик...

С этими словами он плашмя ударил ножом кота по голове. Кот забился на распятии...

- Итак, поднимем первый бокал этого благородного напитка, который обычным демикам не по карману даже понюхать, - начал тост предводитель, нюхая стопку и героическим усилием воли изображая на физиономии блаженное выражение: - О, какой букет!.. Так поднимем же его за нашего благородного гостя, посетившего сиротскую юдоль мира нашего в его минуты роковые. - И он поднял стопку, приветствуя Мальчика. Чувствовалось, что его собутыльники не понимают тайного подтекста, который оратор явно вкладывал в свои слова, но им для веселья, вдруг их обуявшего, вовсе этого и не требовалось. Они лихим ржанием и расплывшимися в ухмылках физиономиями ободряли своего атамана и с явным нетерпением ждали окончания его речи, чтобы опрокинуть в себя этот таинственный напиток. Общего веселья не поддерживала только Девчонка, хотя тоже держала стопку в маленьких ручках. В ее лице прочитывалось тревожное ожидание.

- И не только поднимем, - заключил тост предводитель, - но и опустим в наши страждущие глотки эти пьянящие глотки солнца!

И он со смаком мелкими глотками выпил коньяк. Собутыльники же его, в основном, жадно заглотили содержимое стопок и какое-то время сидели, непонимающе выпучив глаза и хватая ртами воздух. Демосу отпускались напитки пониженной крепости, дабы опустить процент содержания алкоголя в крови народа. Девчонка выпила коньяк, не спеша. Похоже, он ей не очень пришелся по вкусу. Но тут юные винолюбы перевели дух и набросились на закуски.

Атаман, откинувшись на спинку "трона", с усмешкой смотрел на Мальчика.

- Не желаете ли принять участие в трапезе, ваше преосвященство?

Мальчик отрицательно помотал головой, сжимая кулаки.

- А в первое пришествие Христос, свидетельствуют евангелия, не брезговал ни хлебами, ни винами...

- Во-первых, я не голоден, - поморщился Мальчик, будто услышал фальшивую ноту. - А во-вторых, Христос тут ни при чем...

- Как же, как же ни при чем?! - нарочито экзальтированно воскликнул предводитель, между делом не забывая закусывать. - А как же иконка у нас в углу?! И бабка, и мать-дура молятся на тебя, надежды и обиды свои тебе несут, молитвы обращают, а ты, вот те на: ни при чем... Как вам это нравится? - обратился он к своей веселой компании.

Мальчик вдруг обнаружил, что пацаны как-то уж чрезмерно серьезно вглядываются в него. От этих взглядов ему стало неуютно.

- Ну как, усекли, на кого вы сегодня посмели поднять свои грешные лапы? - грозно спросил атаман. - И чья десница покарала вас за это?..

Пацаны растерянно переводили взгляды с атамана на Мальчика и обратно.

- О чем ты?! - спросил Мальчик. - Я ничего не понимаю!..

- Принесите ему иконы! - приказал предводитель и ткнул пальцем в одного из пацанов. - Ты.

Тот мгновенно соскользнул со стула и исчез в темноте.

- Разлейте по второй! - раздался очередной приказ. Разлили.

Тут из темноты выскочил пацан со стопкой фотографий.

- Расставь на столе, чтоб ему видно было, - распорядился атаман. Перед заинтригованным Мальчиком расставили десять фотографий, и ему сначала показалось, что перед ним страницы их семейного альбома. Первая - он во младенчестве, последняя - прошлогодняя, когда ему исполнилось девять лет. Но почти сразу он понял, что эти фотографии никогда не были в семейном альбоме. Атаман этих юных мерзавцев прав - перед ним типичные иконы: над головой обязательный нимб, на заднем плане - сине-черное небо со стилизованными звездами, а на его фоне - улетающий ввысь белый шпиль Гостиницы с крестом на острие, которого у реальной Гостиницы никто еще не видал... Но чья-то фантазия разглядела на этом шпиле крест.

"Не хватало изобразить на нем еще и распятого Христа!" - мысленно усмехнулся Мальчик. И вдруг ему стало не по себе. Кроме нелепости всей этой наивно-религиозной символики, он вдруг уловил в череде икон-фотографий зловещий намек-ожидание: "Расти, расти, мальчик... Рано или поздно ты будешь распят..."

- Ну как, впечатляет? - усмехнувшись, поинтересовался атаман-философ.

Мальчик молча кивнул и непроизвольно выдохнул:

- Фу, чушь какая!..

- Но-но-но!.. Поосторожней, Иисусик!.. - сузил глаза атаман. - Тот, кто называет надежды миллионов несчастных чушью, рискует быть растерзанным этими миллионами!..

- Или распятым, - добавил Мальчик. Атаман внимательно посмотрел на него, как бы переваривая услышанное, и повторил, соглашаясь:

- Или распятым... Но это не один хрен: в первом убийстве беспросветность отчаяния, во втором - свет надежды... Однако, предлагаю второй тост: - За прозрение Мессии!..