Государь

Прежде всего потому, что для нанесения урона осаждающим тебе понадобится поднять артиллерию над землей; с ровного места ты не сможешь поразить противника – достаточно ему возвести простейшие заграждения и насыпи, за которыми он будет в безопасности. Так что тебе придется заводить пушки на уровень стен или как-то иначе располагать их на возвышении, а это влечет за собой двоякое неудобство: во-первых, твои орудия не смогут сравниться калибром и размерами с орудиями осаждающих, ибо на малом пространстве трудно управляться с большими предметами; но если ты их туда и затащишь, их нельзя будет хорошо и надежно защитить, потому что, в отличие от нападающих, у тебя не будет достаточного простора и удобства. Поэтому защитникам города невозможно установить пушки на возвышенности, когда противник располагает многочисленной и мощной артиллерией. Если же они оставят их внизу, пользы, как уже было сказано, от этого выйдет мало. Таким образом, оборона города сводится, как в древности, к ближнему бою и к использованию легкой артиллерии, причем, что касается последней, предоставляемые ею немногие выгоды уравновешиваются неудобствами, вызванными уменьшением высоты стен, которые чуть не тонут во рвах, и когда дело доходит до рукопашной с противником, пробившим стену или засыпавшим ров, защитникам действовать гораздо труднее. В общем, как мы уже отметили, пушки нужнее для осаждающих, чем для осажденных.

Что касается третьего способа вести войну, а именно укрывшись за оградой лагеря и вступая в сражение только в удобный и выгодный для тебя момент, я скажу, что обычно не удается использовать преимущество ожидания, как делали древние, и артиллерия при этом создает зачастую лишние неудобства. Ведь если противник настигнет тебя, располагая, как это легко может случиться, преимуществом на местности и находясь выше твоего лагеря, который ты еще не успел как следует прикрыть земляными насыпями, то он немедленно выбьет тебя оттуда и принудит выйти из-за укреплений и вступить в бой. Так произошло с испанцами в сражении под Равенной; они окопались между рекой Ронко и валом, который не успели насыпать до нужной высоты, и французы, используя свое выгодное положение, артиллерией заставили их выйти оттуда и принять бой.

Но если ты, как тому и следует, занимаешь господствующее положение на местности, а твои защитные сооружения хороши и надежны, так что противник не отважится штурмовать их, тогда он прибегнет к тому же способу, что применялся и в древности, когда к чужому войску нельзя было подступиться: он станет разорять страну, захватывать или осаждать союзные тебе города, нападать на обозы с провиантом, и рано или поздно тебе придется покинуть стоянку и завязать сражение; при этом, как мы скажем ниже, от артиллерии толку мало. Итак, памятуя о том, какие войны вели римляне, и о том, что их войны почти всегда были наступательными, а не оборонительными, мы можем заключить, что если все вышесказанное справедливо, то в наши дни на их стороне был бы еще больший перевес и на свои завоевания они потратили бы еще меньше времени.

Что касается второго замечания, по поводу невозможности вследствие действия артиллерии проявить воинскую доблесть, как это бывало в старину, то я скажу, что это справедливо для разрозненных отрядов, которые подвергаются теперь большей опасности, когда взбираются на крепостную стену и идут на приступ; при этом каждый выступает поодиночке, не так, как в тесном строю. Справедливо также, что полководцы и командующие войсками подвергаются большей опасности, чем прежде, ибо пушки могут поражать их повсюду, даже если они укроются в последних рядах и окружат себя отборными воинами. Тем не менее опыт показывает, что и та и другая угроза редко приводят к чрезвычайным последствиям, ибо неприступные крепости не берут приступом и не бросаются на них без надлежащей подготовки, а скорее облагают осадой, как поступали и в древности. В тех же случаях, когда речь идет о штурме, степень опасности не намного выше, чем когдато, потому что и прежде у защитников стен бывало в избытке метательных орудий, хотя и не столь устрашающих, но не менее действенных в смысле избиения людей. Что до гибели командиров и военачальников, то за последние двадцать четыре года, что в Италии ведутся войны, среди них было меньше потерь, чем за десятилетний промежуток времени в древности. После графа Лудовико делла Мирандола, погибшего в Ферраре, когда венецианцы несколько лет тому назад напали на нее, и герцога Немурского, павшего при Чериньоле, никто из них не был сражен артиллерийским огнем; господин де Фуа при Равенне был убит клинком, а не выстрелом. Таким образом, если сейчас не наблюдается особенных проявлений доблести, то виноваты в том не пушки, а дурные порядки и общая слабость войск, ибо если целое лишено доблести, она не может быть выказана частью.