Отсюда следует, что всякий вид общежития, будь то религиозный культ, царство или республика, ни в чем так не нуждается, как в восстановлении своего первоначального авторитета, сохранении добрых порядков или достойных людей, которые бы могли об этом позаботиться, чтобы не пришлось ожидать воздействия сторонней силы. Ведь если она иной раз и придется как нельзя кстати, как это было в Риме, сопряженная с этим опасность не позволяет на нее рассчитывать. Итак, чтобы показать всем и каждому, насколько поступки отдельных граждан способствовали величию Рима и сколько добра они принесли городу, я перейду к обсуждению и рассказу об этих поступках, чем и закончится настоящая, третья, книга и последняя часть данной первой декады. Я опускаю рассмотрение деяний царей, хотя они были великими и примечательными, ибо в истории об этом говорится довольно пространно; упомяну только о некоторых из их поступков, относящихся к их собственным частным интересам; начнем же мы с Брута, отца римской свободы.
Глава II
Сколь мудро вовремя прикинуться безумным
Трудно сыскать лицо, чей поступок мог бы считаться столь же мудрым и благоразумным, как поведение Юния Брута, притворившегося скудоумным. И хотя Тит Ливий называет только одну причину, побудившую его к такому решению, а именно желание жить в безопасности и сохранить свое имущество, тем не менее, судя по образу его действий, можно предположить, что Брут притворствовал и для того, чтобы избавиться от подозрений и с большей легкостью выступить против царей и освободить свою родину, как только представится подходящий случай. Что он думал именно об этом, видно, во-первых, по его истолкованию Аполлонова оракула, когда он, будто оступившись, поцеловал землю в надежде заручиться поддержкой богов для исполнения своих замыслов; а во-вторых, потому, что, стоя над мертвой Лукрецией вместе с ее отцом, мужем и другими родственниками, он первым вынул нож из раны и заставил присутствующих поклясться, что впредь они не допустят никого царить в Риме. Пример Брута поучителен для всех, кто недоволен своим государем; прежде всего они должны измерить и взвесить собственные силы, и если их достанет, чтобы в открытую выступить против этого государя и объявить ему войну, следует избрать именно этот путь как менее опасный и более достойный. Но если для открытой войны сил недостаточно, недовольным следует приложить все старания, чтобы подружиться с государем, и с этой целью использовать все подходящие для этого способы, угождая его прихотям и находя удовольствие в том, в чем находит удовольствие он. Благодаря такой близости и без всякого риска успехи государя будут твоими успехами, и у тебя будут все возможности для исполнения твоих замыслов. Правда, некоторые утверждают, что с государями не следует настолько сближаться, чтобы быть похороненными при их крушении, и не стоит так отдаляться, чтобы нельзя было использовать их крах для своего возвышения. Средний путь, конечно, был бы самым правильным, если бы можно было его придерживаться, но так как, по-моему, это невозможно, следует избрать один из вышеописанных путей, то есть отдаляться или сближаться с государем. В противном случае всякий сколько-нибудь приметный человек живет в постоянной опасности. Бесполезно говорить: «Я ко всему равнодушен, мне не нужны ни доходы, ни почести, желаю жить только спокойно и без хлопот», ибо эти отговорки выслушивают, но не принимают во внимание. Люди, обладающие выдающимися качествами, не могут оставаться в стороне, даже если бы искренне и отставив всякое честолюбие захотели этого, ибо им никто не поверит; если сами они хотят пребывать в бездействии, этого им не позволят другие. Поэтому следует изображать скудоумие, как поступал Брут; и многие только этим и занимаются, расточая хвалы, замечания, наблюдения и совершая поступки против своей воли, чтобы угодить государю. Мы сказали о благоразумии Брута, употребленном им на возвращение вольности Риму, скажем теперь о суровости, выказанной им в поддержании свободы.
Глава III
О том, что для сохранения вновь обретенной свободы необходимо уничтожить сыновей Брута