Государь

Для государей нет худшей беды, чем заговор, потому что он приносит им смерть или бесчестие. Если заговор удачен, правитель гибнет. Если крамолу удается вовремя открыть и заговорщиков казнят, тут же разносится слух, что это сделано по навету самого государя, который дает выход своим жесткости и алчности, посягая на жизнь и имущество казненных. Не премину также предостеречь государя или республику, против которых составлен заговор, чтобы, получив сведения о нем, они проявили осторожность и постарались как следует все разузнать, правильно соразмеряя силы заговорщиков и свои собственные. И если заговор разветвленный и в нем участвует много влиятельных лиц, не следует обнаруживать свою осведомленность, пока не подготовишь достаточных сил для его подавления; в противном случае ты подвергаешь себя смертельному риску. Следует сделать вид, что все идет по-прежнему, иначе заговорщики, узнав, что все открыто, от отчаяния будут готовы на все. В пример можно привести римлян, которые, как мы уже говорили, оставили два легиона для охраны Капуи от самнитов, и начальники этих двух легионов сговорились подчинить себе капуанцев. Когда об этом стало известно в Риме, новому консулу Рутилию было поручено принять меры, и он, чтобы усыпить бдительность заговорщиков, объявил, что Сенат продлил пребывание легионов в Капуе. Солдаты ничего не заподозрили и думали, что у них хватит времени для выполнения намеченного плана, поэтому они не стали торопиться. Так продолжалось, пока они не заметили, что консул пытается раздробить их силы, и это заронило в них сомнения; они стали больше таиться и попытались осуществить свой замысел. Этот пример как нельзя лучше показывает, насколько отличаются поступки людей в разных обстоятельствах: они очень медлительны, когда кажется, что времени в избытке, и стремительны под давлением необходимости. Для государя или республики, которые хотят оттянуть выступление заговорщиков для своего удобства, самое лучшее – это искусно показать им, что в ближайшем будущем представится такой повод, чтобы, ожидая его и не спеша, они дали возможность правителям расправиться с ними. Поступавшие по-другому только ускорили свое крушение; так было с герцогом Афинским и Гульельмо де Пацци. Установив свою тиранию во Флоренции, герцог узнал о готовящемся против него заговоре и, долго не раздумывая, схватил одного из его участников; это заставило остальных взяться за оружие и лишить его власти. Гульельмо был комиссаром в Вальдикьяне в 1501 году; узнав о том, что в Ареццо изменники готовятся отнять город у флорентийцев в пользу рода Вителли, он немедленно отправился туда и, не думая о том, каковы его силы и силы заговорщиков, по совету своего сына, епископа, велел схватить одного из них. После этого другие заговорщики тотчас же вооружились и отняли город у Флоренции, а Гульельмо из комиссара стал заключенным. Но когда заговоры не представляют особой угрозы, их можно и должно беспощадно подавлять. Не следует также никоим образом подражать двум нижеописанным поступкам, почти противоположным друг другу. Один из них совершил упомянутый герцог Афинский, когда, желая доказать, что он верит в благорасположение к нему флорентийских граждан, велел умертвить человека, раскрывшего готовящийся заговор. Второй принадлежит Диону Сиракузскому, который, чтобы испытать надежность одного из подозреваемых им подданных, позволил Каллиппу, которому он доверял, прикинуться заговорщиком. Оба этих правителя плохо кончили; первый устрашил доносителей и воодушевил заговорщиков, а второй открыл дорогу своим губителям и, можно сказать, сам стал зачинщиком заговора, потому что Каллипп, располагая возможностью без опаски строить козни против Диона, добился того, что лишил его и власти, и жизни.

Глава VII

Отчего переходы от свободы к рабству и от рабства к свободе то бывают бескровными, то сопровождаются кровопролитием