Государь

Мы уже обсуждали, сколь полезно для человеческих поступков воздействие необходимости и какой славы они достигают благодаря ей. Как писали некоторые нравственные философы, язык и руки человека, эти утонченнейшие орудия его благородства, не могли бы обрести совершенства и возвысить людские деяния на столь высокую ступень, если бы их не побуждала к этому необходимость. Хорошо сознавая эту силу необходимости, каковая заставляет солдат сражаться с ожесточением, старинные полководцы всемерно старались использовать ее для своего войска и в то же время избавить от нее солдат противника, зачастую открывая перед ними пути, которые могли бы быть отрезанными, а перед своими закрывая всякий свободный путь. Желая настроить на упорное сопротивление защитников города или солдат на поле боя, следует прежде всего заронить в их сознание необходимость такого сопротивления. Поэтому мудрый полководец, собирающийся штурмовать город, должен судить о трудности этого предприятия по тому, насколько его обитатели будут вынуждены защищаться, и если необходимость обороны для них велика, то взять город будет тяжело; в противном случае это не составит особого труда. Отсюда вытекает, что гораздо труднее вернуть себе мятежный город, чем впервые завоевать его, ибо в последнем случае, когда у жителей нет оснований опасаться наказания за какую-либо провинность, они легко согласятся на сдачу. А так как, подняв мятеж, они чувствуют за собой вину и потому опасаются справедливой кары, то одолеть их сопротивление гораздо трудней. Подобное же упорство рождается из естественной враждебности, которую питают друг к другу соседствующие государи и соседствующие республики. К этому побуждают жажда власти и опасения за собственную территорию, особенно сильные у республик, как, например, в Тоскане; это соперничество и эта борьба очень затрудняют завоевание одного государства другим. Если присмотреться, какие соседи у Флоренции и какие у Венеции, то не покажется удивительным, вопреки распространенному мнению, что Флоренция потратилась на свои войны гораздо больше, но завоевала гораздо меньше, чем Венеция. Ведь среди соседей последней не было столь ожесточенно боровшихся с ней, как у Флоренции, ибо все граничащие с венецианцами государства не были привычны к вольной жизни и подчинялись единому государю, а людей, привычных к рабству, не очень заботит перемена государя; более того, они этого часто желают. Поэтому Венеция, окруженная более могущественными соседями, чем Флоренция, не встречая с их стороны упорного сопротивления, смогла их одолеть в отличие от Флоренции, окруженной свободными городами.