Государь

Итак, возвращаясь к нашему первому рассуждению, командующий войском, осаждающим крепость, должен приложить все старания, чтоб избавить ее защитников от необходимости сопротивления и таким образом ослабить их рвение. Если они опасаются наказания, пообещать им прощение, а если боятся за свою свободу, объявить, что сражаешься не против общего блага, а против немногочисленных властолюбцев в этом городе; этот способ многократно применялся при взятии городов. И хотя ненадежность таких обещаний легко распознать, в особенности умудренным опытом людям, тем не менее они часто вводят в заблуждение народы, которые в своем стремлении к миру закрывают глаза на всевозможные уловки, каковыми часто оборачиваются щедрые обещания. Из-за этого многие города поплатились своей свободой, в частности совсем недавно Флоренция; то же самое приключилось с Крассом и его войском – этот полководец, прекрасно сознавая лживость парфянских обещаний, направленных на то, чтобы отнять у его солдат необходимость обороняться, не мог все же удержать в последних боевой дух, ибо, как явствует из жизнеописания Красса, их ввели в заблуждение мирные предложения противника. Замечу по этому же поводу, что когда самниты нарушили договорные условия и по настоянию некоторых своих сограждан, обуреваемых тщеславием, сделали набег и разорили поля римских союзников, они отправили после этого посольство в Рим с просьбой о мире и предложили возвратить награбленную добычу, а также выдать зачинщиков беспорядков и этого похода; но римляне отвергли их просьбу. Отчаявшись, послы вернулись в Самниум, и тут Клавдий Понций, в то время командующий самнитским войском, в своей примечательной речи объяснил, что римляне безоговорочно желают войны, и хотя для самнитов предпочтительнее мир, нужда заставляет их открыть военные действия. При этом он сказал: «Justum est bellum quibus necessarium, et pia arma quibus nisi in armis spes est» [70] ; эта необходимость была для самнитского полководца тем основанием, на котором он со своим войском строил надежду победить. Чтобы не возвращаться больше к этому предмету, я хотел бы еще привести наиболее примечательные примеры из римской истории. Войско, возглавляемое Гаем Манилием, сражалось с вейентами, и часть последних проникла за ограждения римского лагеря; тогда Манилий повернулся против них с частью своих сил и перекрыл все выходы из лагеря, чтобы вейенты не могли спастись. Оказавшись в окружении, вейенты стали биться с таким остервенением, что в схватке погиб Манилий, а остальным его спутникам угрожал полный разгром, если бы один мудрый трибун не освободил для противника путь отступления. Отсюда явствует, что пока необходимость заставляла вейентов сражаться, они ожесточенно сопротивлялись, но когда перед ними открылся путь спасения, они стали думать скорее о бегстве, чем о сопротивлении.

Войска вольсков и эквов однажды вторглись в римские пределы. Навстречу им послали армию во главе с консулами. Завязалась битва, в ходе которой силы вольсков, возглавляемые Веттием Мессием, неожиданно оказались между римским войском и собственным лагерем, также захваченным римлянами. Тогда предводитель вольсков, видя, что им оставалось погибнуть или пробить себе дорогу мечом, обратился к своим солдатам со следующими словами: «Ite mecum; non murus пес vallum, armati armatis obstant; virtute pares, quae ultimum ac maximum telum est, necessitate superiores estis» [71] . Так что Тит Ливий называет необходимость «крайним и лучшим средством». Камилл, благоразумнейший из всех римских военачальников, уже ворвавшись со своим войском в город вейентов, чтобы облегчить штурм и избавить противника от последней необходимости сопротивления, приказал – так, чтобы это слышали и защищающиеся, – чтобы никто не трогал разоружившихся врагов; те побросали оружие, и город был взят почти без пролития крови. Этому поступку подражали потом многие полководцы.

Глава XIII

Следует ли более полагаться на хорошего полководца, управляющего слабым войском, или на сильное войско, возглавляемое негодным полководцем