Государь

Возбуждение его было понятно. Если разбойнички обидели купца, то это вдвойне хорошо. Можно и воров поучить, и добычу поднять: взятое на меч принадлежало тому, кто взял, независимо от того, кто был ранее хозяином добра.

* * *

– Возы! – озвучил очевидное Фроди.

– А ты чего ждал? Кнорра? – Илья изучал местность. Очень внимательно. И не ограбленные возы с брошенными в них мертвецами, а кусты вокруг, кроны деревьев. Прислушивался к птицам, которые, если их понимать, непременно сообщат, если поблизости есть люди.

Фроди спешился. Наклонился, изучая следы, но хорошо заметны были только следы колес. Что тоже говорило кое о чем. Например, о том, что обуты разбойники были не в верховые сапоги, а в мягкие поршни. Хотя нет, вот здесь и каблучки пропечатались.

– Еще девка была, – сообщил Фроди. – Ее с собой увели… Верней, увезли. На коня, видать, уложили.

Отпечатки копыт распряженных лошадей были глубокие. На животных перегрузили добро с возов. Не всё. Например, четыре бочонка с медом – оставили. И то: зачем в лесу мед?

Илья, сбросив маскировавшие возы ветки, разглядывал покойников. Четверо. Купчик не из самых богатых и трое приказчиков. Все четверо лицом схожи. Родичи, надо полагать. Были родичами.

Побили их внезапно. Стрелами-срезами. Шагов с тридцати. Били метко. Насмерть. Убитых увезли в лес, там раздели, вырезали стрелы, распрягли лошадей, погрузили добро. Ну и девку с собой прихватили, не стали добивать. Допустили только одну ошибку. Одному из убитых срез вошел в левый бок, пробив сердце и легкое. Упал он лицом вниз, и большая часть его крови вылилась на дно воза. А воз – не лодья. Протекает. Вот через щель на дорогу и накапало то, что привело сюда Илью и Фроди.

– Их убили не позже полудня, – сказал Фроди. – Звери не объели, даже мух еще немного.

– Кровь не засохла, трава примятая не встала, – продолжал Илья. – Далеко уйти не могли. Догоним?

– А то! – азартно отозвался Фроди.

– Тогда на конь!

Судя по следам, разбойники гнали упряжных коней рысью, а сами бежали рядом. Было злодеев где-то с десяток, но численное превосходство отроков не смущало. Они полагали себя воинами, а воинам ли бояться разбойников?

Злодеи из здешних. Это понятно по тому, как выбирали дорогу. Отрокам всего лишь дважды пришлось спешиться и вести коней через чащу в поводу. Отроки настигали: «яблоки» лошадиного навоза были совсем свежими, когда след вывел к небольшой, коням по бабки, речушке.

Илья не удивился, не обнаружив следа на противоположном берегу.

Разбойники двинулись вверх по течению. То ли узнали о погоне, то ли – на всякий случай.

Что вверх – это несомненно. Вода была чуть взмучена, и муть эту несло сверху. Злодеи уже совсем близко: не больше чем в трех-четырех стрелищах.

Фроди тоже это сообразил и, воодушевившись, пустил коня скорой рысью, опережая Илью. Тот хотел окликнуть товарища, но передумал. Если враг близко – услышит.

А Фроди не боялся никого. Он чувствовал себя охотником, загнавшим зверя…

И не успел вовремя сообразить, что сам превратился в дичь.

Пущенная в лицо стрела его не убила, потому что ударила в нижний край шлема. Голова Фроди мотнулась от удара, он, не раздумывая, метнул копье в заросли, туда, где прятался стрелок. Вопль подтвердил попадание. Фроди цапнул меч…

И еще одна стрела – широкий, с два пальца, срез вспорол ему бедро, перерезав жилу. Кровь хлынула потоком, но Фроди еще успел выхватить меч и бросить коня на второго стрелка… Не достал. С дерева, на спину ему, прыгнул третий разбойник и еще в прыжке всадил юному нурману в шею длинный нож…

То, как убивали товарища, Илья не видел. Он отстал шагов на тридцать и заметил, лишь как попали во Фроди стрелы.

Будь Илья опытнее или будь у него время подумать, не стал бы безоглядно бросаться на помощь другу. По уму – следовало бы укрыться и ждать, когда злодеи покажут себя… Илья ошибся. Но все же успел сообразить, что против многих стрелков с копьем и мечом не особо повоюешь. Выхватил из налуча собственный лук с натянутой уже тетивой и послал Голубя не по тропе, а по руслу реки – чтоб между ним и разбойниками было хоть какое-то расстояние…

Да только на противоположном берегу тоже укрылись тати.

Короткий свист – и стрела ударила в спину, чуть повыше седла. Граненый узкий наконечник пробил боевой пояс и угодил в позвоночник. Илья не ощутил боли. Просто вдруг перестал ощущать всё, что ниже боевого пояса. Жеребец, не чувствуя привычного хвата хозяйских колен, тут же перешел на шаг.

Из зарослей выскочил тать и замахнулся копьем.

Илья отбил копье древком лука, при это едва не свалившись – пришлось схватиться левой рукой за седло, чтобы удержаться. Боковым зрением он увидел, как бегут к нему еще двое, понял: не отбиться и крикнул Голубю в ухо:

– Махом!

Жеребец прыгнул, с места взяв в галоп. Илья опять едва не вылетел из седла, выронил лук, упал на шею Голубя, вцепился правой рукой в гриву. Над ним просвистело брошенное копье. Хороший был бросок. Воинский. Полетели вдогонку несколько стрел. Одна чиркнула по броне, другая – по крупу Голубя, еще прибавив жеребцу прыти.