Государь

После наступления тишины понять, в какой бинокль следует смотреть, было сложно. И я принял соломоново решение – подошел к среднему биноклю. Оптика была отличная, фирмы «Цейс». Даже знаки различия отдельного человека можно было разглядеть на большом расстоянии. По крайней мере, я разглядел унтер-офицера из мехгруппы, по фамилии Пименов. И он был не за броней кузова автомобиля, а находился по эту сторону проволочных заграждений и пинал какого-то австрияка. Автомобиль, командиром которого он был, стоял неподалеку. Вскоре появились и бойцы его десантной группы. Они примерно таким же образом, как их командир, обращались с австрийскими солдатами, выталкивая их, как я понял, из дзота. Вывели из этого оборонительного сооружения четверых австрийских солдат. Видно было, что австрийцы еле стоят на ногах. По-видимому, они и с утра приняли дозу нашей амброзии. За процессом, как австрийских горе-вояк гонят к унтер-офицеру, я смотреть не стал. Меня больше интересовал вопрос – все ли дзоты взяты и не появится еще один пулеметчик-трезвенник. Месторасположение дзотов я представлял, помнил и ориентиры, по которым их можно было найти. Правда, ракурс был не тот, к которому я привык, изучая укрепрайон из рощи, расположенной в двух верстах от этого НП. Но искать ориентиры не пришлось – в этот бинокль я увидел шесть наших штурмовых автомобилей, стоящих рядом с поверженными четырьмя пулеметными дзотами. Два других бинокля тоже порадовали меня – остальные четыре дзота тоже были взяты. Я просто обалдел от такой картины. Этот укрепрайон пытался взять армейский корпус Особой армии, но из-за больших потерь был вынужден отойти, а тут меньше батальона, на трофейных колымагах, за три часа эту, казалось бы, неприступную твердыню взломали. Я про себя хмыкнул и подумал, что правильное, оказывается, высказывание – то, что хорошо русскому, то немцу смерть. Полковник Кузякин, предложивший споить гарнизон укрепрайона, когда я узнавал у него о последствиях разбавления самогона отваром мухомора, сказал:

– Да в моем уезде запойные мужики нередко добавляют в свое пойло отвар из мухомора. После этого так разойдутся, что вся округа дрожит. Зато после такой пьянки их несколько дней не видно и не слышно. Валяются где-нибудь на сеновале и даже встать не могут. Средство верное, если хочешь отключить человека на пару дней. Бывает, конечно, что внутренности человека не выдерживают, и отправляется он на вечный покой. Если такое с австрийцем случится, так и черт с ним.

Вспомнив слова полковника, я подумал, что хорошо бы фишка с самогоном сработала и в Ковеле. Точно бы свечу в церкви поставил. Между тем кино по загрузке пленных заканчивалось. Автомобили начали один за другим трогаться. Благо им не нужно было разворачиваться – до дзотов они добирались задним ходом. Увидев это, я тоже решил возвращаться к штабу укрепрайона. Нужно было здесь заканчивать и выдвигаться на станцию. Хотя на самой станции линейных войск не было, но всяких тыловых формирований австро-венгерской армии было полно, а я из-за нехватки боевых подразделений направил для взятия станции только 5-ю роту самокатчиков и всю штабную группу 9-й кавалерийской дивизии. Включая писарей, поваров и прочий штабной люд. Основной силой этого воинства была конвойная сотня. Командовал всей операцией по взятию станции генерал-лейтенант князь Бегильдеев. А главным координатором действий по взятию Ковеля я назначил генерал-лейтенанта князя Багратиона, Дмитрия Петровича. А общее руководство, естественно, было за великим князем Михаилом Александровичем. Про себя я думал, что неплохая компашка собралась. Сплошные князья да графы. Но моя ироничность не имела к делу никакого отношения. Бегильдеев и Багратион были грамотными генералами и хорошо командовали своими дивизиями. И не были они изнеженными аристократами и трудности испытывали такие же, как простые кавалеристы.