Государь

Справа от нее потянулась живописная рощица, огибаемая дорогой. Майлора попыталась вспомнить карту, которую изучала нынче утром в палатке генерала, но у нее осталось лишь смутное воспоминание о небольшом леске. Она по-настоящему не представляла себе, сколько им еще ехать до устроенного аманитами сторожевого лагеря. Может, он уже за этим поворотом? Пора дать лошадям немного пробежаться, решила она и пустила своего скакуна рысью. Рота последовала ее примеру, и они ушли вперед колонны.

Свернув за поворот, она увидела примерно в ста шагах впереди человек двадцать верховых четтов, расслабленно сидящих на лошадях, что щипали траву на обочине дороги. Быстро оглянувшись через плечо и убедившись, что рота следует за ней, она подала сигнал к атаке и пришпорила лошадь, пустив ее галопом. Четты потрясенно подняли головы и захлестали поводьями своих лошадей. Они помчались вскачь, но Майлора знала, что им от нее не уйти. Расстояние между ними сократилось до шестидесяти шагов, потом до сорока. Майлора почувствовала, как ее удивление превращается в волнение; это походило на охоту у нее на родине. Тридцать шагов. Она направила острие своего копья в спину ближайшего четтского всадника, прямо в то место, где должна располагаться почка.

И тут из тянущейся справа от дороги рощицы донесся звук, похожий на гудение разъяренных пчел, только в сто раз громче. Ей не дали подумать об этом, так как преследуемые ею четты покинули дорогу и развернулись кругом, совершив маневр, который на ее крупном скакуне был бы невозможен. Она пронеслась мимо них и мельком увидела, как они прилаживают стрелы. Натянув узду, она отчаянно развернула коня. Дорога позади оказалась усеяна телами мертвых и умирающих солдат ее роты. Она в шоке остановилась и поняла наконец, чем был тот звук. Сотни и сотни стрел. Ей никогда еще не доводилось ни слышать, ни видеть ничего подобного. Некоторые из ее всадников вертелись кругом, оглядываясь в поиске врага, с которым можно сразиться, а затем из рощицы вылетела плотная туча стрел. Майлора успела увидеть, как последний боец ее роты падает наземь со стрелой в горле, а затем почувствовала, как ее придавило к седлу силой нескольких стрел, пронзивших ей одновременно грудь и живот. Она умерла еще до того, как рухнула наземь.

Возглавивший остатки аманской пехоты прапорщик, седой ветеран, выслужившийся из рядовых, узнал звук, долетевший из рощицы впереди. Он сразу же остановил колонну, приказав пехоте построиться рядами поперек дороги, и просигналил офицеру идущие за ними лучников следовать их примеру. Когда обе части принялись развертываться, в задние ряды лучников врезался полк тяжелой пехоты. Разразился спор. Возглавляющий лучников офицер бросился назад – разобраться и навести порядок. Его собственные солдаты прекратили перегруппировку, не понимая, что, собственно, произошло и кто командует. Некоторые из наиболее предприимчивых надели на луки тетивы, наложили на них дальнобойные стрелы и высыпали на землю перед собой горсть тяжелых незазубренных стрел; но они находились на ровной местности и почти ничего не видели из-за аманской пехоты впереди, которая теперь выстроилась в три ряда поперек дороги. Спор в задних рядах становился все более яростным, когда впереди тоже поднялся шум. Они все как один посмотрели туда и увидели, что это вовсе не спор, а ругань аманитов, наблюдающих, как на них скачет их погибель.

Как только вражеская кавалерия была зачищена, Акота перестроила свое знамя. Она подождала, пока не увидела появившихся на северном конце дороги Линана и Красноруких, и подала сигнал к атаке. Четты бурей вылетели из-за поворота дороги и обнаружили аманскую легкую пехоту, образовавшую поперек их пути оборонительный строй. Колонна всадников без колебаний разделилась надвое; огибая аманитов, одна половина направилась на восток, а другая на запад. Миновав врага, четты, коленями направляя лошадей, дали залп, прицелились, выстрелили вновь – и вот уже скакали параллельно пешим лучникам, все еще дезорганизованным. Четты дали еще два залпа. Пешие лучники рассыпались, вызывая хаос среди аманитов впереди и тяжелой пехоты позади, все еще не выправившей свои смешавшиеся ряды. В гущу этой паники четты всаживали все новые и новые стрелы, и для врага эти залпы походили на тёмный град смерти.

А затем четтские конные стрелки промчались мимо, продолжая скакать по обочинам дороги, обрушивая залп за залпом на все новые полки, и находившиеся в авангарде на мгновение подумали, что все закончилось, что они смогут вновь построиться рядами и, наверное, даже контратаковать, – но прежде, чем их офицеры успели собрать своих подчиненных, появились Краснорукие во главе с бледным безумцем, который мог быть только принцем Линаном. Сперва уцелевшие аманиты думали, что это знамя тоже обогнет их, пуская стрелы, но затем заметили в руках у четтов сабли – сабли, а не луки. Прежде, чем они смогли уплотнить строй и поднять копья, Краснорукие пробороздили их ряды, словно щука, врезавшаяся в стаю плотвы.