Государь Руси

— Да на следующий год и охотится станет не на кого. Пушной зверей будет выведен под корень.

— Пушной? — хохотнул Бьёрн. — Пожалуй.

— На этом все?

— Не, — покачал он головой и многообещающе улыбнулся. — Там ведь хазары и кое-кто из покоренных ими степных родов, что были недовольны новым малолетним каганом и твоим владычеством в поход вышли. И вновь привели под стены Нового Рима войско. Хуже того, какие-то мерзавцы из ромеев, им осадные машины по реке привезли. Как торговцы шли. А потом выше города проскочили и на соединение с хазарами пошли.

— Очень интересно, — помрачнел Ярослав. — Там ведь столько всего полезного возле города.

— Поломали. Но и сами безнаказанными не ушли. Легион-то в городе ждать не стал, как узнали, что враг к Новому Риму идет. Ожидая шпионов, Пелагея велела второму легиону уходить по дороге на Новую Трою. Дескать, против тех балтов. А потом, отвернуть на проселок и идти вдоль полей, скрываясь за лесом. И выходить к Днепру выше по течению. С тем расчетом, чтобы хазар окружить. В Новом Риме ведь имеется ополчение. И оно, своевременно вооружившись из арсенала, встало на стены.

— Большие потери?

— Осадные машины ромеев оказались бесполезны против земляных стен. Пометали камни с три дня. Да и плюнули. Опасаясь возвращения легиона, хазары решились на общий штурм. Их ведь много пришло. Не дурнее чем в прошлый раз толпа оказалась. Вот они, наделав штурмовых лестниц, и пошли на приступ. А как откатились, умывшись кровью, из-за леса второй легион показался.

— Много их ушло?

— Ну так, — покачал головой Бьёрн. — Увидев обстановку они сдались. Но лучше бы дрались.

— Пелагея опять что-то учудила?

— Она их всех под нож приказала пустить. Без разбора. Чей, кто и зачем. Из войска, что эти взбунтовавшиеся хазары привели, ушло едва несколько сотен. То есть, те, что в речку прыгали и пытались уплыть, да в лес бежали. Из города то тогда, увидев подошедший легион, ополчение стало выходить и строиться. А это без малого тысяча мужиков…

— Сурова она у меня… — покачал головой государь.

— Я спрашивал ее, чего она так поступила. Али рабочие руки не нужны или выкуп? Но… — покачал он головой.

— Не ответила?

— Ответила. Да только всякий вздор. Испугалась, мню, она за своих детей. Что предатель найдется и ворота откроет. Если не в этот раз, то в следующий. Вот и решила устрашить всех вокруг.

— А ты, я полагаю, сбежал от нее куда подальше, просто чтобы ей под руку не попасться?

— Да нет, что ты? Моя душа рвалась в море. А тут и повод для этого подходящий оказался.

— Надеюсь, это все?

— На момент, что уезжал – да. Ромеев тех, правда, по лесам ловили. Может уже и словили. Очень ей хотелось с ними пообщаться.

— Понимаю.

— И да… — чуть помедлив произнес Бьёрн он. — Из Константинополя письмо было.

— И там что-то неладное приключилось?

— Фотия, патриарха бывшего, казнили, и многих людей его. Вардан пишет, что он признался в больших злодеяниях. Дескать, это он на тебя покушения заказывал. И через священников, и через хазар, и последнее, силами берберов. Хотел жену твою с детьми, украсть, а потом «спасти».

— Решились значит…

— Ты знал?

— Догадывался. Я ведь им намекал, что пока они не накажут всех, на ком попытки покушений на меня или супругу – я буду продолжать давить церковь. А так как Фотий стоял во главе этой всей мерзости, то себя покарать он не мог. Он – нет. А остальные иерархи посчитали сдачу его, видимо, разумным разменом за мир.

— Значит теперь ты правильный христианин?

— Осторожный христианин. Очень осторожный. Кстати, а от кого письмо? От василевса?

— От нового патриарха – Игнатия. Ну… он вроде бы уже был патриархом и василевс вернул его обратно. Они там Вселенский собор учинили ради суда над Фотием.

— Только ради суда? — напрягся Ярослав.

— Почем мне знать? Я тебе пересказал на словах то, что супруга твоя просила передать. Письмо у нее.

— Оно пришло ДО нападения?

— После.

— И все равно она была удивительно жестока… — задумчиво произнес Ярослав.

— Нет опаснее матери, что защищает своего ребенка.

Государь скосился на своего старшего сына, что внимательно слушал их разговор, понимая через слово. Возраст у него было еще слишком малый, а датский язык, на котором Ярослав беседовал с Бьёрном, он едва знал.

А вот остальные слушатели понимали их переговоры прекрасно. И Бургред, и Эдмунд, и Ивар, и Регнвальд, и прочие. Даже Альфред, что числился почетным пленником, имея при себе даже пару телохранителей, имевших приказ убить его при первой же попытке бегства.