Государево дело

Затем воровато оглянувшись, он наклонился к немцу и доверительно прошептал:

– А не был ли наш добрый царь Иоганн в числе пользовавшихся расположением этой самой Анхелики?

– Вряд ли, – флегматично пожал плечами Минлих. – Тогда бы за ней дали куда большее приданное.

– Чего это вы раскудахтались? – с досадой спросил Панин, знавший по-немецки всего несколько фраз, большей частью команды. – Еще накличете кого!

Укрепления на месте современного Азова начали возводить ещё генуэзцы, от которых осталась восточная часть нынешней крепости – Френк-хисар. Захватившие её османы пристроили к ней ещё несколько башен обнесенных стеной – Орта-хисар, и насыпали земляной вал вокруг пригорода – Топрак-кале. Этот вал оказался не слишком надежной защитой, поэтому четыре года назад обозленный казачьими набегами турецкий губернатор Сенжван-паша приказал возвести каменные стены и вокруг Топрака, завершив, таким образом, строительство. В результате получилась квадратная в плане крепость, разделенная внутри на три неравные части с периметром наружных стен около версты.

На всех крупных башнях стоят пушки, не слишком, впрочем, большого калибра. Тем не менее, для защиты от донцов этой артиллерии хватает с избытком. С северной стороны стены цитадели омывает Дон, а с трех других заполненные речной водой рвы. За рвами есть ещё посад, в котором проживает в основном местная голытьба. Для защиты от казачьих набегов вокруг этой части города были насыпаны валы с идущим поверх их частоколом. Но, по словам Родилова и других казаков, жители пригорода не слишком полагаются на эти укрепления и при малейшей опасности ищут спасения за стенами города, увеличивая тем самым гарнизон.

Примерно через два часа после наступления темноты, казачьи струги один за другим стали покидать своё убежище и направились к Азову. Ориентироваться в ночи было трудно, но вскоре на берегу замигал огонек, указывая путь донцам. Глядя на него Панин внутренне поежился. Если лазутчика схватили или он оказался предателем, их сейчас ждет засада и практически неминуемая гибель.

– Не журись, полковник, – прошептал ему Татаринов, очевидно, заметивший его состояние. – Бог даст, всё ладно будет.

– На Бога надейся, а сам не плошай, – так же тихо отозвался Федор, сжимая рукоять палаша. – Только бы турки нас не заметили.

– Не, – осклабился казак, – такую хитрую лампаду разве заметишь?

Дворянин сам привезший из Москвы потайной фонарь немецкой работы, стоивший совершенно баснословных денег, был совсем в этом не уверен, однако, не подавая вида, продолжал всматриваться в темноту. Наконец, нос струга ткнулся в отмель у берега и казаки с драгунами начали высаживаться, стараясь не поднимать при этом шум.

– Сюда, – махнул рукой встречавший их человек в мохнатой папахе и такой же бурке.

– Всё ли ладно, Махмудка? – поинтересовался у него Татаринов.

– Как договаривались, – скупо отвечал черкес, и, не говоря более ни слова, развернулся и стал показывать прибывшим дорогу.

За ним следом двинулся Мишка и ещё несколько казаков, двое из которых тащили на себе петарду изготовленную мэтром Безе. Конструкция её была довольно проста. Железный колокол примерно в три пуда весом, жестко закрепленный на деревянной доске. Внутри него помещалось около двенадцати фунтов самого лучшего пороха. «Адскую машину» нужно было укрепить на воротах и поджечь фитиль, после чего взрыв разбивал ворота и открывал тем самым путь в осажденную крепость.

Теперь самое главное было не поднять шум раньше времени, а потому казаки и драгуны крались «яко тать в нощи». К счастью, никаких неожиданностей не случилось, разве что какой– то забулдыга, заночевавший спьяну под стенами цитадели, увидев скользящие тени, спросил:

– «Ахмет, это ты?» и тут же умер, захлебываясь собственной кровью из перерезанного горла.

– Я думал, мусульмане не пьют, – с досадой чертыхнулся Панин.

– Только когда не наливают, – сверкнув в темноте белозубой улыбкой, отвечал ему Мишка.

Наконец, они добрались до ворот и принялись устанавливать мину на то место, где по словам лазутчика находился запиравший их засов. Закрепив петарду с помощью двух упертых в неё железных ломов, казаки подпалили фитиль и бросились врассыпную. В этот момент, стоящий на стене часовой видимо пробудился ото сна и заметил-таки, что внизу происходит что-то непонятное. На свою беду, он вместо того чтобы поднять тревогу, начал вглядываться в темноту и тут же за это поплатился. Увидев это безобразие, Панин взялся за лук, после чего щелкнула тетива, и любопытный страж со стрелой в боку полетел вниз.

– Любо! – восхищенно цокнул языком Мишка.

Все же шум поднятым упавшим янычаром не остался незамеченным, и в крепости поднялась тревога. Однако было уже поздно. Догоревший фитиль воспламенил порох, раскаленные газы с силой ударили по поддону и тот, пробив окованные железам створки ворот, перебил засов.