Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

Из уставной грамоты 16 августа 1652 г. о продаже питий на кружечном дворе в Угличе: «В городех, где были наперед сего кабаки, в болших и в менших, быти по одному кружечному двору; а продавать вино в ведра и в кружки, а чарками продавать. Сделать чарку в три чарки и продавать по одной чарке человеку, а болши той указной чарки одному человеку продавать не велели; и на кружечном дворе питухом и близко двора сидеть и пить давать не велели, и ярышкомъ и бражникомъ и зершикомъ никому на кружечныхъ дворех не быть. А в великой пост, и в Успенской, и в воскресенья во весь год вина ее продавати, а в Ррожественской и в Петров посты в среду и в пятки вина не продавати ж. А священнического и иноческого чину на кружечные дворы не пускать и пить им не продавать; да и всяким людем в долг, и под заклад, и в кабалы, вина с кружечных дворов не продавать. А продавать в летней день после обедни с третьего часа дни, а запирать за час до вечера; а зимою продавать после обедни ж с третьего часа, а запирать в отдачу часов денных»^{109}.

В каждом огороде сократилось число кабаков, переименованных в «кружечные дворы»; впрочем, соответственно повышена была и цена на водку и еще больше на импортные вина, которые купцы хотели бы продавать внутри страны. Кроме того, запрещалась продажа спиртного духовным лицам, в долг или под заклад имущества, во время постов, а также по средам, пятницам и воскресеньям. Рассылавшиеся из Москвы грамоты обязывали местные власти строго следить за соблюдением общественного порядка: «…чтоб у них на кружечном дворе питухи пили тихо и смирно, и драки, и душегубства и иного какого воровства, и татям и разбойникам приходу и приезду не было». Загулявших посетителей надлежало запирать в чуланы и наказывать батогами^{110}.

К сожалению, эти и подобные меры по ограничению пьянства оказывались неэффективными: «Ежедневного пьянства, однако, эта мера почти не прекратила, так как несколько соседей складываются, посылают за кувшином или более и расходятся не раньше, как выпьют все до дна; при этом часто они падают один рядом с другим. Некоторые также закупают в больших количествах, а от себя тайно продают в чарках. Поэтому, правда, уже не видно такого количества голых, но бродят и валяются немногим меньше пьяных», — оценивал последствия реформы дважды побывавший в Москве ученый из маленького немецкого княжества Голштинии Адам Олеарий.

Резкое сокращение кабацкой торговли вызывало протесты. Иногда возбужденная толпа штурмом брала «кружечные дворы», как это произошло в Коломне, где солдаты «человек с двести и болши и учали де в избах ломать подставы и питье кабацкое лить и целовальников волоча из изб бить кольем и дубинами до смерти». К тому же выгоды от питейной продажи составляли существенную часть государственного дохода, а финансовое положение страны во время тяжелой русско-польской войны 1654–1667 гг. оказалось катастрофическим, т. к. усиленный выпуск медных денег привел к сильнейшей инфляции и к восстанию в столице летом 1662 г. «Медному бунту». Финансовый крах заставил правительство отказываться от объявленной кабацкой реформы: в 1663 г. была вновь введена откупная торговля, и «государево кабацкое дело» стало стремительно расширяться.