Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

«Безмерное питие ничего доброго не приносит, но токмо ума порушение, здравия повреждение, пожитков лишение и безвременную смерть», — считал уже упоминавшийся публицист петровской эпохи Иван Посошков. Выступая против практики ввоза в Россию иноземных вин, он убеждал: «Нам от заморских питий, кроме тщеты и богатству нашему российскому препятия и здравию повреждения иного несть ничего».

Ученый и государственный деятель Василий Никитич Татищев в завещании своему сыну счел нужным указать, что для государственной пользы необходимо отказаться, «как и во всех европейских государствах», от спаивания народа казной: «Где вино в вольной продаже есть, там всегда меньше пьяниц, беглых, воров и разбойников… а кабак ни что иное как токмо общее всем подлым людям прибежище и пристойное знакомство: там один другого всяк по своему желанию всегда найдет, краденое разделить и продать, а достальное пропить или в карты и в кости проиграть — всему удобной случай»^{189}.

В Петербурге в 1790 г. была издана книга «Водка в руках философа, врача и простолюдина». Ее автор, знаменитый естествоиспытатель Карл Линней, предупреждал, вопреки распространенной в то время точке зрения о медицинской пользе алкоголя, что пьянству неизбежно сопутствуют различные болезни и «злоупотребление сего напитка в нынешнее время больше истребило и истребляет людей, нежели моровое поветрие и самые жестокие и кровопролитные войны»^{190}.

Дошли до нас из народной среды и интересные документы иного рода — заговоры, на помощь которых полагались те, кто стремился избавиться от «винного запойства»: «Солнышко ты привольное, взойди на мой двор, а на моем дворе ни людей, ни зверей. Звезды, уймите раба Божьего от вина; месяц, отвороти раба Божьего от вина; солнышко, усмири раба Божьего от вина»^{191}. Широкое распространение в XVIII–XIX вв. получили народные лубочные картинки, осуждавшие пьянство: «Пьянственная страсть», «О пьянице, пропившемся в кружале», «О горе, злая жена пьяница» и т. п. Порой решалась протестовать и местная администрация, как это сделали в 1731 г. в Тобольске губернские власти, указывая на явный вред для самой казны от неограниченного распространения откупов на уральских заводах: «…по вступлении в откуп кабаков Андрей Грек, екатеринбургский обыватель, кабаки поставил. И от всегдашнего пьянства мастеровые люди в совершенное безумие приходят и мастерства доброго лишаются»^{192}.