Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России

В 1245 г. «с честью» [161]возвратился из ставки великого монгольского хана Константин Ярославич, сын Ярослава. Вероятно, он привез формальное признание Ярослава Всеволодовича великим князем [162]. Однако, возможно, в столице империи посчитали, что приезд Константина Ярославича не соответствует уровню столь ответственной миссии, и отправили с Константином требование к Ярославу Всеволодовичу лично прибыть в Каракорум [163]. Лаврентьевская летопись сообщает, что «княз Константинъ Ярославичъ приеха ис Татаръ от кановичъ къ отцю своему с честью. Того ж лет великый княз Ярославъ и с своею братею и с сыновци поехал в Татары к Батыеви» [164]. Из Орды великий князь Ярослав Всеволодович отправился в Каракорум [165].

В августе 1246 г. великим ханом был избран Гуюк. Ярослав Всеволодович принял участия в торжествах по случаю избрания великого хана. По одним свидетельствам, он был принят с почетом. Гуюк считался другом православия и врагом папы. С Ярославом «заигрывали», и на пиру «он занимал первое место» [166]. По свидетельству же агента папы Иоанна Плано Карпини, Ярослав не получил «никакого должного почета».Здесь было уже решено убить князя, «чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землей» [167]. Ярослав Всеволодович некоторое время жил у хана Гуюка, пока однажды его не пригласила к себе мать Гуюка Туракина. Она дала ему есть из собственных рук, но после этого приема Ярослав 30 сентября 1246 г. скончался «ида от Кановичъ» [168]. Свидетелем кончины владимирского князя был Плано Карпини, который приводит подробности смерти. Он сообщает, что князь умер, не «идя на канович»,а в отведенной ему юрте через семь дней после пира, причем тело его «удивительным образом посинело» [169]. По всей видимости, Ярослава Всеволодовича отравили. О причинах гибели Ярослава летописи сообщают только, что он был «обаженъ же(т. е. оболган — Н. К.) бысть Федором Яруновичемъ царю и многы дни претерпевъ…, представился въ Орде нужною смертию» [170]. Кто такой Федор Ярунович неизвестно. Вскоре после этого сыновья Ярослава Александр и Андрей убили доносчика. О сути доноса можно только догадываться. По всей видимости, боярин Федор Ярунович донес Туракине-хатун о тайных переговорах Ярослава с папой Иннокентием IV и Лионским собором.

Глава 4 Между Востоком и Западом

Татаро-монгольское нашествие открывало перед папской курией новые возможности для усиления своего влияния в Европе. Во-первых, можно было попытаться склонить монгольских ханов к принятию католичества. Затем договориться с ними, как с сюзеренами русских князей, о признании за папством прав верховного управления русской церковью. Во-вторых, соглашение с монгольскими правителями могло обезопасить те страны Восточной Европы, где признавалась верховная власть папы (Венгрия, Польша, Чехия, часть Прибалтики). В-третьих, курия своим соглашением с монголами устраняла возможность их сближения с православной Никейской империей. Наконец, папская курия могла использовать монгольские войска как возможного союзника в борьбе с турками-сельджуками, которые вели успешную борьбу против крестоносцев на Ближнем Востоке.

Определенные надежды папство связывало с разногласиями среди русских князей относительно дальнейшего внешнеполитического курса. Черниговский князь Михаил Всеволодович, галицко-волынский князь Даниил Романович, брат Александра Невского Андрей Ярославич считали, что необходимо готовиться к освобождению от власти монгольских ханов в тесном союзе с Западом. Сторонников такого союза было много среди жителей Новгорода, Пскова, Твери и других русских городов. Одним из первых русских князей, кто попытался противопоставить монгольской орде русско-венгерский или русско-польский союз, был Михаил Всеволодович. После разорения монголами в 1239 г. Черниговского княжества он уехал в Венгрию и предложил Беле IV заключить союз и скрепить его браком своего сына Ростислава с дочерью короля. Однако король отказал в помощи. Аналогичную попытку предпринял князь Даниил Романович накануне монгольского вторжения в Галицкую землю. Он посетил короля вместе со своим сыном Львом и с боярами в надежде заключить союз, но «не бы любови межи има» [171].