Государевы конюхи

— А на что ты злым людям сдался? — разумно спросил Стенька. — Шуба на тебе не соболиная, вообще никакой, денег тоже, поди, и алтына не имеешь. Какой им с тебя барыш?

— Да и не дамся я им! — со всем возмущением восемнадцатилетнего плечистого верзилы добавил Нечай. — А вот потеряться — это дядька Иван прав! Как меня сюда везли, то и дело поворачивали. А улицы-то все одинаковые! А на торгу, сказывали, целая площадь полным-полна людей! Человек сто, не меньше! Вот где потеряться можно!

— Пошли! — решительно сказал Стенька. — Пока до бабки Козлихи добежим, ты и расскажешь, откуда такой взялся. Сто человек! Да там двадцать раз по сто! А то и поболее!

— Откуда же их столько набралось? — спросил потрясенный Нечай.

— Москва же!

— Ого!

— Сам-то ты откуда?

— А из Бунькова! — гордо отвечал парень. — Неужто ты Бунькова не знаешь?

И всем видом показал изумление.

Они как раз вышли в калитку, и Стенька быстрым шагом припустил в сторону церкви. Нечай шел рядом, вроде и не торопясь, однако длинные ноги позволяли ему идти вровень со спешащим Стенькой без малейшей суеты.

— Город это, что ли? — спросил Стенька.

— Вроде города… — не совсем уверенно молвил Нечай.

— И где же твое Буньково?

— А за Ивановкой.

— Еще того не легче!

Стенька кинулся наперерез первой же тетке.

— Слышь, где тут бабка Козлиха проживает?

— А вон, молодец!

— Бог в помощь! — запоздало приветствовал тетку Стенька и повернул к калитке в почерневшем заборе.

— Ты и Ивановки не знаешь?

— Погоди ты! — прикрикнул на парня Стенька. — Дай бабку сыскать! Потом про города с деревнями рассуждать будем!

Бабка Козлиха первым делом принялась выспрашивать Стеньку — тяжелы ли были сани, громко ли выл Ивашка Шепоткин, и выл ли, лежа потом в санях в неподвижности. При этом она увязывала в холстину травы с корешками, которые снимала со стены.

Стенька с Нечаем, который непонятно как и поместился в бабкиной избушке, молча и дружно поворачивали головы — с такой скоростью металась взад-вперед старенькая, скрюченная, но безмерно разговорчивая и шустрая бабка.

— Ну, ступайте! — прикрикнула она. — Не оставлять же вас в избе!

Вышли на двор, и тут бабка понеслась вперед. Кабы не черный плат, то была бы она, маленькая и стремительная, как мальчишка, выпущенный поиграть в снегу.

— Не знаешь, стало быть, Ивановки, — огорченно сказал Нечай. — А от нее до Касимова, сказывали, верст пять всего.

— Вот оно что, касимовский ты! — Об этом Стеньке следовало и самому догадаться,

Нечай при всем своем пригожестве, при светлых кудрях и румяных щеках, глаза имел раскосые и скулы высокие. В тех краях немало служилых татар проживало — должно быть, кто-то Нечаевой бабке и пособил…

— Буньковский.

— Как же ты в Москву-то из такой дали заехал?

— А купец Рудаков привез.

— И зачем же ты тому купцу на Москве понадобился?

— Кабы я знал! — воскликнул Нечай. — Купец сказывал — на Москве житье привольное, каждый день калачи и пряники едят, можно в Кремль пойти и самого царя увидеть!

— Выходит, он тебя царя смотреть повез? — Стенька поглядел снизу вверх, пытаясь по лицу собеседника понять, не шутит ли тот.

Но Нечай не шутил. Он искренне был огорчен, что из такой дали завезли в столицу да и держат взаперти.

— А к дядьке Ивану ты как попал? — заехал с другого конца Стенька.

— Так мы ж все вместе ехали!

Стенька вспомнил — и точно, Ивашка в приказе вопил, что куда-то ездил на полгода, почему и заложил женку Марфицу за пятнадцать рублей.

— Купец, стало быть, тебя сманил, а у дядьки Ивана ты поселился?

— Да они сговорились, чтобы я тут жил! Купец-то за меня кормовые деньги дядьке Ивану дал, по две деньги на день.

— А чем это ты ему так полюбился, что он за тебя кормовые деньги вносил? — Чем дальше, тем более странным казался Стеньке Нечаев приезд в Москву…

— А за жернова!

— Какие жернова?

Они уже почти подошли к шепоткинским воротам. Чтобы услышать поболее, Стенька удержал верзилу у калитки.

— А то ты не знаешь! Наши касимовские жернова всюду славятся! Как зима, так к нам за жерновами и едут! Которые купцы красную юфть возами берут, которые — сукно. Я одного видел — сита с решетами вез, и ничего больше! Разве это товар! Его и девка погрузит! А вот жернова грузить — это такое дело!

— Так ты что, жернова там у себя, в Бунькове, тесал? — Стенька окончательно перестал понимать, кто таков Нечай и за каким чертом привезен на Москву.

— Нет, в лес с охотниками хаживал. У нас леса знатные! Уйдешь, бывало, с мужиками на седмицу, идешь, идешь, конца-края нет…

— А купца Рудакова в лесу повстречал! Он на зиму в берлогу спать залег, лапу сосать, а ты его и поднял!

Нечай уставился на Стеньку в недоумении — видать, шутки в Бунькове были не в ходу.

— У него сани сломались, — несколько обиженно сообщил парень. — Бунькова не доехал, сани и не выдержали. Жернова-то весят! Он у нас новые купил, а я жернова перегружал. Он мне и говорит, чего тебе тут гнить, поехали со мной! Я и согласился.

— Так ты, выходит, беглый! — догадался Стенька.