Государи и кочевники

Русские, как и было задумано, пересели в лодки. В пятидесяти саженях от берега, на фоне зелёных волн, чётко вырисовывались чёрно-белые мундиры и треуголки офицеров. Казаки были в киверах с султанами. Самого Карелина Кият-хан отличил без особого труда, хотя и видел по-стариковски плохо: в честь встречи «урус-хан» был в чёрном фраке и цилиндре, оттого выглядел щеголевато, держался важно, с некоторым превосходством над другими. Кадыр-Мамед не стал дожидаться, пока Карелин выйдет на берег, шагнул прямо в сапогах в воду, ведя за собой жеребца.

— Здравствуй, Силыч! — крикнул он обрадованно и бросил ему поводья. Тот сел на коня и выехал к поджидавшему Кияту.

— Здравствуйте, достопочтенный Кият-ага, — поздоровался с седла. Хан пожал его руку и не отпустил. Так, держась за руки, они поехали по коврам к приготовленным юртам.

В суматохе и ликовании никто не обратил внимания на прибывшего с русскими Якши-Мамеда. Уязвлённый тем, что русские, встретившись с Кият-ханом, сразу забыли о нём, он свернул в сторону и затерялся в толпе среди соотечественников. Хозяева и гости уже входили в юрту, когда Карелин вспомнил о нём и отыскал в людской толчее.

— Дорогой Якши! — позвал он властно. — Ну-ка, давайте сюда!

Якши-Мамед неохотно подошёл и, взглянув на отца, отвернулся. Кият сделал вид, что не заметил старшего сына. Войдя в юрту, сел рядом с Кадыр-Мамедом. Расселись на ковре офицеры и оба брата Герасимовы.

— Дрожайший хан, — обратился Карелин к старику, — пригласите сына к дастархану, отчего он стоит у порога?

Кият насупился, недовольно повернулся к старшинам и заговорил по-туркменски. Сидящие кружком туркмены сдержанно засмеялись и все посмотрели на Якши-Мамеда. Тот, поняв всю нелепость своего положения, презрительно усмехнулся, выругался и покинул юрту.

— Нехорошо получилось, — пожалел Карелин. — За что вы его так унизили, Кият-ага?

— Ай, дурачок, без моей воли взял жену из дурного рода.

Карелину показался довод неубедительным, и он ещё раз вступился за обиженного:

— Жаль, жаль… Право, Кият-ага, ваш старший сын прекрасной души человек. Вы слышали… Некие разбойники украли с российского судна четырёх музуров? Мог бы разразиться скандал в Астрахани, но Якши отыскал и вернул этих людей.

— Привёз он музуров? — с недоверием спросил Кият.

— Разумеется. Я вознаградил его богатым подарком.

Кият-хан покачал головой, но сказать, что и украл этих музуров Якши-Мамед, не посмел: не по-отцовски обличать собственного сына. Впрочем, и Карелин тотчас сменил тему разговора. Объявил хану и его близким, что приехал он не со злым умыслом, а единственно для выбора наилучшего места под устройство фактории. Ныне замышляет купечество русское завести большую промышленную торговлю с туркменцами. И предвидя вопрос: «Отчего шах торгует туркменскими култуками?» — Карелин ругнул откупщика Мир-Багирова, назвал его хлопоты происками и рассказал о поездке купца Герасимова в Тифлис к командующему.

— Большие убытки потерпел наш купец, — кивнул Карелин на Герасимова. — И рыбы много пропало, и сети порастащили.

— Да, да, Силыч, был такой грех, — согласился Кият. — Не думали наши люди, что купец ещё раз приплывёт к нам, вот и растянули его добро. Посмотри на эти талаги, Силыч… — Кият достал из-за пазухи старые, перечёркнутые контракты Герасимова и подал начальнику экспедиции. Александр и Никита переглянулись.

— Григорий Силыч, так это же мои контракты! — воскликнул старший Герасимов. — Только как они попали сюда? Ведь я своими глазами видел их у прокурора Нефедьева. Стало быть, прокурор их сюда прислал?

— Ай, понимать тут нечего, — небрежно ответил Кият. — Талаги от твоего прокурора к Мир-Багирову попали, от него к Мир-Садыку, потом у нас оказались!

— А ведь, пожалуй, это и есть вещественное доказательство происков астраханских властей, — сказал Карелин и свернул контракты. — Кият-ага, с вашего позволения, я оставлю сии бумаги при себе.

— Возьми, возьми, Силыч, — согласился Кият, — только прости нас, неразумных: все убытки возместим.

Не оставим купца в обиде. И контракты новые подпишем, и сами вместе со своей землёй к твоему государю пойдём.