Государи и кочевники. Перелом

Сидевшие у входа и терима кибитки неохотно поднялись и ушли. Тыкма-сердар остался сидеть, хотя до сих пор он никогда не участвовал в закрытых разговорах ханов. Каджар подумал об этом и повторил ранее сказанное:

— Да, Махтумкули, и ты, ишан, воистину у тайн еще есть секреты. Не подождать ли нам еще немного?

— Тыкма, — сказал ишан, — вы сегодня жаловались, что третий день без сна. Идите поспите, а потом поспим мы.

Сердар сверкнул злыми глазами, сощурился и поставил пиалу на ковер.

— Где твои джигиты, Каджар? — спросил жестко. — Ты почему их не привел сюда? Ты дорожишь жизнью каждого своего человека, когда мы расплачиваемся сотнями жизней!

— Сердар, ну зачем так грубо? — пожурил его ишан. — Ты же знаешь, ханская власть не допускает присутствия посторонних в важных беседах. Пора бы понять это.

— Я давно все понял, — сказал Тыкма. — Завтра мы готовим еще одну, последнюю, сокрушительную атаку. Если джигиты Каджара будут прятаться где-то в Багаджа и не помогут нам, я тогда растопчу все ваши тайны и секреты. Теперь секретничайте, я пойду.

С этими словами он удалился.

Ханы ухмылялись и ждали, пока сядет Тыкма на скакуна. Но вот он вскочил в седло, звякнул уздечкой и уехал.

— Тыкма всегда остается Тыкмой, — сказал, посмеиваясь, ишан. — Как был грубым подпаском, так и остался. Говорите, Каджар, и простите молодого хана за его нетерпение. Махтум-кули постарается вас слушать, не перебивая.

Махтумкули бросил на Омара обиженный взгляд, но промолчал. Каджар сказал:

— Друзья мои, секрет мой мало утешит вас, но я приехал к вам только затем, чтобы сказать самое главное… Англичан у себя в этом году не ждите.

— В уме ли ты, Каджар?! — испуганно воскликнул ишан.

— А зачем же они мне сукно и дорогие подарки прислали, если не придут? — наивно спросил Махтумкули.

— Выслушайте меня до конца, — попросил Каджар. — Не надо пугаться. Вам ничего не грозит. Вас ждут богатство и слава. Англичане уводят войска из Афганистана — так решил их премьер-министр Гладстон. Но они уходят на время… Они опять вернутся…

— Каджар, да ты понимаешь, о чем говоришь?! — повысил голос ишан. — Ты проехал сто фарсахов, чтобы сказать нам вот такое?

— Ишан, не торопи события, — пренебрежительно отмахнулся Каджар. — Я приехал сказать, что английское командование договорилось с властями Хорасана насчет вас. Сорок самых богатых семей ханского происхождения правитель Хорасана приглашает к себе. Когда они все туда переселятся, Англия возьмет в свои руки их родословные и докажет, что Ахал и Мерв принадлежат сорока ханам. А сейчас самое важное, чтобы эти сорок ханов не попали в руки Скобелева.

— А как же народ? — удивленно спросил Махтумкули.

— Предложение англичан, конечно, заманчиво, — сказал Омар. — Но можем ли мы оставить тысячи людей в крепости?

— Сможете, ишан, иного выхода нет. Если вы не уйдете, то все ваше богатство будет достоянием русских. Пока еще не поздно — поторопитесь. Путь в пески открыт. У Багаджа я буду ждать вас. Будьте благоразумными.

— Вах, Каджар, черную весть ты привез нам, — охая и вздыхая, вновь заговорил ишан, — Отдать Ахал русским, а самим бежать в гости к хорасанцам, верно ли это? Говорят, гость только два дня гость, а на третий он хуже врага. Не придется ли нам плакать на чужбине?

— Но вы же потомки Чингисхана! За вас весь мир встанет! — внушительно сказал Каджар. — Через четыре года, после выборов в Англии, Робертс и Барроу вновь вернутся в эти края. Они железную дорогу в Квете строили. Сами ушли, а дорогу не тронули: значит, вернутся.

— И все-таки мы еще раз попытаемся сломить скобеленских солдат, — уныло проговорил ишан. — Аллах с нами, на вашей стороне истина…

XIX

Этой же ночью возле южной крепостной стены, у кибиток Мамеда Аталыка, толпились текинцы.

Аталык с Оразмамедом сидели на ковре и зачитывали входящим в кибитку дехканам прошение русскому царю:

— "Великий повелитель всей суши и всех морей, лев вселенной, несравненный в своей силе и благости Искандер II, мы, туркмены племени теке, закрытые в крепости по велению неблаговидных людей, какими являются ишан, Махтумкули и другие, ныне, желая вырваться из крепких стен Денгли-Тепе, несем тебе свое милостивое прошение. Прими, прочти и осени нас своим могучим крылом. Обязуемся тебе, великий ак-падишах, служить верой и правдой: торговать с русскими людьми всем богатством, какое имеется в нашей земле, а также защищать, не щадя живота, земли твои, если прикажешь…"

Прошение зачитывал Оразмамед. Входящие слушали внимательно, кивали и, обмакнув палец в разведенную маслом сажу, прикладывали к бумаге. Церемония эта длилась почти всю ночь, пока не побывали у Аталыка все, кто его поддерживал, а таких насчитывалось больше тысячи. Люди, оставив отпечаток на прошении, направлялись к выходу, а Аталык предупреждал:

— Завтра еще одна вылазка. Берите с собой всех: братьев, детей, жен… Не все пройдут через русские траншеи. Солдаты не могут знать, кто свой, кто чужой. Но кто окажется у русских, избежав смерти, тот скажет, что не все текинцы служат ишану и Махтумкули, не все любят англичан. Назовите себя друзьями русских…