Государи и кочевники. Перелом

— Могут, да только не здесь. Дорога-то — военная. Я не имею права подменять солдат туземной силой. А если нарушу приказ, то сколько хлопот потребуется, чтобы добывать хотя бы один караван верблюдов на стройку!

— Вот тут-то и поможет вам моя миссия, господин генерал, — довольно сказал Студитский. — Я приведу вам туркмен с верблюдами, но оплата должна быть полная, без всяких скидок, иначе дело потерпит провал. Знаете, — признался Студитский, — еще когда строили склады и дома в Вами, я образовал строительные артели туркмен. И сейчас они строят. Но я не занижаю им жалованье.

— Ну что ж, сядете и вы на скамью подсудимых, — засмеялся Анненков и прибавил: — Впрочем, действуйте, капитан! Но смотрите, чтобы пристав не написал куда следует! — Генерал хлопнул Караша по плечу и встал.

— Господин генерал, — взмолился Караш, — имею к вам личную просьбу. У меня керосин на Челекене есть. Не смогли бы дать хотя бы один вагон, чтобы перевезти бочки от Михайловского — в Джебел, Ахчу и дальше?

— Однако вы — пристан особенный, — усмехнулся Анненков и отказался: — Нет, пока не могу. Не до этого.

XXXV

Оставив Караша у Балхан, Студитский отправился вдоль железнодорожной насыпи в сторону Кизыл-Арвата. Останавливался на строящихся разъездах и станциях. Пока что здесь не было ни рельсов, ни будок, ни станционных зданий, лишь кибитки, в которых жили строители. Обследуя близлежащую местность, капитан записывал в тетрадь характерные особенности ландшафта и прикидывал, где и что расположить.

Осматривая аул Джебел, находящийся в четырех верстах от Молла-Кара, записал: "Предгорья Большого Балхана. С гор стекают ручьи, здесь же кяриз — подземный водовод с исключительно чистой водой. Местность прекрасная: дышится легко и вокруг безграничный простор. Вот куда бы переселить моего папашу с его ревматизмом. Сухость исключительная. В Джебе-ле есть полный смысл создать фельдшерский пункт, а в Молла-Кара — курорт. Я провел анализ воды и рады, взятых из озера и Актама: грязи серо-йодисто-железные. Весьма необходимы в лечении суставных болезней. Хорошо бы провести железнодорожную ветку от Джебела к Молла-Кара, тогда курорт со временем может обрести широкую бальнеологическую значимость".

"Бала-Ишем. Сюда добирался весь день, не спеша. Всю дорогу думал об отце. Вспомнился Вышний Волочек, окруженный хмурыми лесами, деревянный отцовский сруб с двором и сараями. Глушь российская и глушь каракумская — явления совершенно разные. Там — глушь, зовущая к покою, здесь — к пробуждению. Отец зовет меня к себе, жалуется на ревматизм и усталость. Клянет скрипучую телегу, на которой исколесил весь уезд, и рад лишь тому, что он — лекарь, несет людям здоровье и облегчение. Надеется: у меня дела пойдут лучше, чем у него, когда возвращусь в Вышний. У меня, дескать, академия за плечами, да и здоровье отменное. Но не влечет меня в лесную глухомань. Моя амбулатория — каракумская пустыня. В ней мой стол, в ней моя служба и жизнь…

В двадцати верстах от Бала-Ишема, на солончаке Баба-Ходжа, ведется добыча каменной соли. Тут тоже распоряжается вездесущий Тер-Аванесов. Разрешение на разработку соли взял у Анненкова, но не слишком ли злоупотребляет своей властью генерал-строитель? Верблюдов нанять боится, как бы не взгрели, а землей туркмен распоряжается свободно. Арендатор, по всему видно, платит ему хорошо. Предприимчивый генерал, вероятно, решил взятками покрыть свои перерасходы по строительству. Тер-Аванесов поглядывает и на балханскую нефть, но туда отправился Караш. Решил осмотреть нефтяные колодцы и, по возможности, приобрести буровой инструмент. Не знаю, получится ли что-нибудь у него, но нефти в Балканах много. Туда тоже есть полный смысл проложить железную дорогу.

На Баба-Ходжа протянута дековильская узкоколейка, которой до последнего времени заведовал Лессар. Но сейчас лошадей нет, и все остановилось. Сам Лессар где-то под Казанджиком занимается сооружением насыпи под дорогу и поиском воды.

На перегоне к следующей строящейся станции, Айдин, подъезжал к берегу Узбоя. Здесь он совершенно сух и частично заметен песком, но русло хорошо просматривается за несколько верст. Во время паводков по нему течет грязная жижа и образуются целые болота. Через Узбой здесь сооружается железнодорожный мост".

"Перевал и Ахча-Куйма — местность совершенно бесплодная. По рассказам туркмен, в огромных барханах время от времени появляются грабители. Ахча-Куйма в переводе на русский — "береги деньги". Разбойников я не встретил, но саксаула в барханах очень много. Отсюда его можно вывозить на опорные пункты; топливо прекрасное. Следует завести дровяной склад".