Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

Глава VII О легчайшем способе привести московитян к единству Римской церкви

/Мнения великого князя в делах веры/ Если бы о сем предмете надлежало состязаться с целым народом, то мы, без сомнения, встретили бы множество препятствий и затруднений (ибо нелегко склонить кого-либо к оставлению или изменению веры предков), хотя, впрочем, эти затруднения нисколько не должны ослаблять усердия ревностного пастыря церкви в великом подвиге присоединения к стаду Христову миллионов душ, совратившихся хотя несколько с пути истинного. Но здесь встречается совсем противное. Вся власть сосредоточена в лице одного великого князя, неоднократно желавшего единства в делах веры, и потому непростительно и даже преступно равнодушие, с которым пастыри наши, оставляя досель без внимания выгоды церкви, не только сами не искали, но даже отвергали государя, спешившего навстречу им со всем своим народом и умолявшего о присоединении его к верной пастве Христовой[214]. Мне стыдно и даже больно напоминать здесь об этом равнодушии; но, к несчастью, дело сие уже слишком известно. Враги наши знают о нем и, к стыду нашему, ежедневно с новою гордостью выступают против нас и против защитников апостольского престола.

/Собор Флорентийский/ Еще за 50 или 55 лет пред сим, когда отец мой проживал в Московии, я часто и с душевным сокрушением слышал от него, что один из великих князей (может быть, тот самый Иоанн, о котором было упомянуто выше сего, или его предместник) прислал послов своих из отдаленнейших стран света[215] к Римскому первосвященнику с просьбою о соединении церквей; но тот, в чьей власти находился тогда престол св. Петра, помышляя более о своих выгодах, нежели о пользах Иисуса Христа, потребовал от московитян значительной дани в знак их покорности и, сверх того, обложил их десятиною и еще другими поборами. Послы, возвратившись в отечество, к немалому соблазну соседственных народов убедили князя своего остаться в прежней ереси[216], утверждая, что закон их гораздо лучше нашего. Не знаю наверно, были ли с тех пор другие какие-либо подобные предложения со стороны московитян; но враги наши уверяют, что в недавнем времени великий князь опять возобновил их. Из сего очевидно, с каким малым трудом московитяне могут быть возвращены в лоно истинной веры (честь этого подвига, очевидно, предоставлена Вашему Святейшеству), тем более что нынешний великий князь Василий не только не отвергает соединения церквей, но всеми мерами ищет оного.

/Сейм латеранский и сношения великого князя с королем Датским/ Явным сему доказательством служит то, что во время возвещения блаженной памяти папою Юлием II буллы о сейме латеранском[217], Василий, чрез посредство Датского короля Иоанна, с которым находился в самых тесных и дружественных связях, просил о дозволении в лице своих послов присутствовать при означенном сейме. Истину сего события засвидетельствовал предместнику Вашего Святейшества, папе Адриану VI, мне самому и многим другим лицам, ныне в Риме находящемся, Нидрозиенский архиепископ Эней[218], муж доблестный, бывший в то время канцлером при Датском короле и умерший прошедшею зимою в апостольском дворце. К несчастью, смерть Юлия II, случившаяся в одно почти время с кончиною Датского короля Иоанна, воспрепятствовала исполнению желаний великого князя.

/Сношения великого князя с Максимилианом/ Спустя некоторое время после того, при блаженной памяти верховном первосвященнике Льве Х[219], Василий настоятельно домогался у императора Максимилиана титла королевского[220] и, конечно, согласился бы присоединиться к Римской церкви, если бы тайные козни и хитрость Польского короля не разрушили сего дела. Об этом происшествии подробно рассказывал предместнику Вашего Святейшества, мне и многим другим преосвященный Иероним Бальбо, епископ Гургский, приезжавший недавно послом к папскому двору от Фердинанда, эрцгерцога Автрийского, и бывший свидетелем переговоров между императором и Василием. Но к чему искать нам случаев отдаленных?