Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени

Дома-повозки, как основной вид жилища и транспорта, исчезли у кочевников Дешт-и Кипчака в XVII в.: к началу XVII в. относятся последние по времени известные нам сообщения об использовании жителями Кипчака домов-повозок, а в более поздних источниках упоминаются только двухколесные арбы и содержатся лишь описания, хотя нередко и больших по размерам, но разборных юрт и переносных кибиток. Повсеместный переход от кочевания в кибитках на колесах к разборным юртам был крупным изменением быта кочевого населения Дешт-и Кипчака, и можно полагать, что причины этого изменения надо искать в социально-экономических процессах. Экономический упадок в условиях кочевого хозяйства может быть вызван прежде всего уменьшением пастбищ и количества скота. В истории казахов этот период падает как раз на XVII столетие и связан в первую очередь с ожесточенной борьбой их с ойратами из-за обладания пастбищами.

Представляется целесообразным завершить раздел об арбах и домах-повозках кочевников кратким описанием юрты — до сих пор наиболее распространенного вида жилища скотоводов. Это удобное, простое сооружение, которое быстро разбирается, чинится и перевозится на вьючных животных. О ее величине и тяжести можно судить по тому, что разобранная юрта может поместиться на одном верблюде. Деревянный остов юрты состоит из трех частей: кереге — решетки из тальника, звенья которых — канат (числом от 4 до 12) — составляют окружность юрты; ууки — выгнутые прутья-стрелы, составляющие свод юрты; чангарак — деревянный круг для прохода дыма и света. Деревянный остов юрты покрывается сверху войлоками и обвязывается веревками. Зимой, для охранения тепла, юрта обкладывается двойным слоем войлока, снизу присыпается землей или снегом, а кереге одеваются снаружи между ним и кошмою еще чием — тонким степным тростником, обмотанным разною цветною шерстью. Пол юрты обычно покрыт войлоком, шкурами, коврами. В центре войлочного дома кочевника располагается очаг — оазис тепла и уюта в осеннее ненастье и зимнюю стужу.

По свидетельству Ч. Ч. Валиханова (1835–1865), в его время у казахов существовало еще два рода юрты. Одна называлась кос, или жолым-уй (дорожный дом). Кос отличался от стандартной юрты прямыми ууками, отсутствием чангарака и конической формой; кос редко бывал больше двух звеньев решеток. Этот небольшой и легкий, но хорошо защищавший от холода и зноя войлочный шатер использовался табунщиками лошадей, воинами во время дальнего похода и торговцами во время хода каравана. Третий род юрты назывался калмак-уй или торгоут-уй и отличался от традиционной казахской юрты тем, что имел более коническую форму.

Отдельные сообщения источников говорят о том, что казахи занимались и земледелием. Но развитие земледелия в разных районах территории Казахского ханства было крайне неравномерно: в подавляющем большинстве районов земледельческое хозяйство по-прежнему оставалось слаборазвитым или вовсе отсутствовало. Однако в некоторых районах оно имело важное хозяйственное значение, и это в первую очередь относится к тем районам территории казахских владений, где издавна существовали очаги земледельческой культуры, а именно в Семиречье и Южном Казахстане. Но оседлым земледелием в этих районах занимались люди, издавна освоившие земледельческое хозяйство. Что касается собственно казахов, кочевавших на этой территории, то они, по словам русского посла Ф. Скибина, «все живут для пашенных земель по кочевьям, а пахоти-де их скудны, коней и овец много, а коров мало; кормятся мясом и молоком». «А хлебов-де у них стоялых нет, — дополняет В. Кобяков, — и держут у себя, только чем бы было пропитатца год».

Казахи в основном выращивали просо (тары). О традиционности этой культуры в хозяйстве кочевников Дешт-и Кипчака свидетельствуют следующие сообщения источников. Ал-Омари (XIV в.), отметив, что большая часть подданных золотоордынского хана — «обитатели шатров, живущие в степях», писал: «Посевов у них мало, и меньше всего пшеницы и ячменя, бобов же почти нельзя отыскать. Чаще всего встречаются у них посевы проса; им они питаются». О посевах проса писал и И. Барбаро. При этом он отмечал, что когда дештский кочевник собирается в долгую дорогу, он берет с собой «небольшой мешок из шкуры козленка», наполненный просеянной мукой из проса, размятой в тесто с небольшим количеством меда. Запасы этой еды позволяли как отдельным наездникам, так и сторожевым отрядам удаляться от «своих людей на расстояние добрых десяти, шестнадцати, а то и двадцати дней пути». По словам А. Левшина, побывавшего в казахских степях, зерно проса, по собственным уверениям казахов, «при хорошем урожае дает им от 50 до 60 зерен».