Политическая культура древней Японии

Политическая культура древней Японии

Предисловие

Ввиду различных обстоятельств отечественное японоведение пошло своим путем. В особенности это касается изучения древней Японии. Его нынешние основы были заложены в позднесоветское время, когда некоторые склонные к самостоятельным размышлениям люди искали применения своим наклонностям. В силу обстоятельств, которые имеют к науке лишь опосредованное отношения, они нашли выход в изучении древней Японии. Ее истории, литературе, культуре. Эти материи были настолько далеки от тогдашнего идеологического и научного мейнстрима, что никто из сильных мира того времени не обращал на них особого внимания, что вполне отвечало чаяниям и самих исследователей, ибо они получили возможность не лгать. Этот эскапизм оказался плодотворным, исследователям удалось опубликовать немало полезных работ, переводов и даже передать свой интерес следующему поколению ученых. Результатом этой многолетней работы и является предлагаемый вниманию читателя сборник. Такой работы еще никогда и нигде опубликовано не было. Это касается как отечественного, так и западного японоведения. Разумеется, я не имею дерзости говорить о самой Японии.

Последние десятилетия западного (в особенности, американского) японоведения принесли немало блестящих результатов. Однако древних штудий они коснулись в гораздо меньшей степени. Общая установка на то, что нынешний человек живет here and now, в этом времени и пространстве, сказалась и на японистике. К сожалению, это не могло не отразиться на глубине осмысления более современных реалий. Так получилось, что отечественная японистика, отставая от мировой почти по всем направлениям, оказалась в области древней истории и культуры на весьма достойном уровне. Такое положение можно счесть за случайность, но эту случайность следует ценить и беречь.

В сборнике представлены самые различные аспекты жизни древней Японии. Это и переводы важнейших памятников (официальная летопись «Сёку нихонги», история могущественного рода Фудзивара «Кадэн», докладная записка Миёси Киёюки), и размышления о древнеяпонской литературе (Л. М. Ермакова и М. В. Торопыгина), и анализ особенностей устройства верховной власти (А. Н. Мещеряков). Представленные на суд читателя работы создают многомерное пространство, в котором формировалась японская государственность. На ней сильно сказывалось китайское влияние, но она все равно оставалась японской. В результате читатель получает весьма полную картину политической культуры древней Японии. Картина весьма интересна и сама по себе, она позволяет судить, как взаимодействуют и притираются друг к другу элементы, имеющие разное происхождение и назначение. В то же самое время и люди, которым ближе по складу мысли современность, также найдут в книге немало полезного. Без понимания того, что происходило в японской древности, совершенно невозможно разобраться и в том, что происходит в Японии нынешней. Потому что культура не умирает, она просто приобретает те формы, которые ей больше нравятся в данный момент.

А. Н. Мещеряков

Хроника «Сёку нихонги». Свиток I

А. Н. Мещеряков.(Предисловие) [1]

Погодная хроника «Сёку нихонги» (797 г.) представляет собой основной источник по истории Японии конца VII–VIII вв.^[2] и содержит самые различные сведения по политической, идеологической, институциональной, социальной, дипломатической и культурной истории этого времени. Как говорит само название («Продолжение анналов Японии»), хроника мыслилась ее составителями как продолжение предыдущего исторического проекта — мифологическо-летописного свода «Нихон секи» («Анналы Японии»^[3]).

Текст «Сёку нихонги», составленный, за исключением некоторых японоязычных указов-сэммё, на китайском языке, состоит из 40 свитков и охватывает период девяти правлений с 697 по 791 гг. (Момму, 697–707; Гэммэй, 707–715; Гэнсё:, 715–724; Сё:му, 724–749; Ко:кэн, 749–758; Дзюннин, 758–764; Сё:-току 764–770; Ко:нин, 770–781; Камму, 781–806). Начало описываемых событий относится ко времени, когда столицей была Фудзивара, в 710 г. двор переезжает в Нара, в 784 г. — в Нагаока. С 794 г. более чем на тысячелетие резиденцией японского «императора» (тэнно:) становится Хэйан (Киото).