– Во-первых, это хорошие деньги. Зачем делиться? Во-вторых, идеология. В этих фильмах взгляд не профессиональный, а вполне определенно идеологический. Вот, по Киселеву, народ восстал в 17-м году, пришло к власти Временное правительство, но недолго оно делало свое благородное дело, потому что пришел немецкий шпион Ленин и стал все разваливать… Что за бред? Ленин пришел, когда все уже было развалено, а Временное правительство понятия не имело, что делать, и разбегалось. Ну прочитайте хотя бы Солженицына или Бердяева!
–
– Да, для антуража. То есть я хочу сказать, что такими творениями преследуются не познавательные цели, а политические. И тут, конечно, нужны Киселев с Парфеновым. Потому что специалист в таких делах обязательно будет говорить: а в то же время… а с другой стороны… не все так просто… Зато политически ангажированный журналист говорит: все просто и все вот так. Взял деньги у немецкого штаба и нашпионил, как последний сукин сын, – вот вам и вся революция! Да еще какую-то бумажку неопределенного содержания покажут в кадре в качестве доказательства.
–
– Да, какое-то время назад писателя на ТВ любили. Но настоящий писатель всегда говорит вещи достаточно сложные и тревожные – он же человек думающий. Писатель вообще, по идее, первым кричит «Караул!». Он же выразитель боли народной. А сегодня на ТВ писателей представляют несколько скетчистов-юмористов – Жванецкий, Задорнов, Вишневский, Славкин и другие. Это почтенная профессия, но писатель – совсем другое. Это – по-другому. Это всегда сложная картина мира. Она сегодня никому не нужна. Все должно быть просто.
–
– Не надо! А очень телевизионное зрелище, когда на киселевском партхозактиве собираются осточертевшие всем думские деятели и часами талдычат одно и то же!
У нас было очень профессиональное телевидение. Очень интересное. Особенно когда убрали пресс советской цензуры. Живое, раскованное, интеллектуально насыщенное. А потом группа людей, молодые ребята, кстати, которые сознательно рвались к власти, пришли и сказали: мы сделаем новое телевидение! И сделали – старые песни о главном… Мало того, что сами не так много умеют, так они еще теперь никого нового туда близко не подпускают. На экран вдруг полезли редакторы, продюсеры, режиссеры – главное, что свои. На телевидении сейчас застой, подобного которому и не было. Не нравится, возражаешь – вылетишь с работы в один день. И жаловаться будет некому.
–
– Ну вот разве что! Вот ходит с канала на канал Доренко, открыто похваляющийся тем, что он обслуживает Березовского. А тот объявляет его гением телеэкрана. Страна, люди при этом никого не интересуют. Есть интересы хозяина, клана.
–
– Приглашают. Но раньше я вел свою передачу. «Семейный канал» был моей авторской передачей. Идет накат на какого-то политика – я его тащил на экран вместе с семьей. У меня еще была единственная поэтическая программа «Стихоборье». Сейчас я чаще появляюсь как приглашенный гость в какой-то передаче.
–
– Дают. Говорю все, что считаю нужным. И это выходит. Но на мой голос будет десяток противоположных мнений. Что такое сегодня наша гласность и свобода слова? Когда с телеэкрана на одно «нет» произносится шестьсот «да». И как бы приличия соблюдены. Меня приглашают, зная, что я скажу не то, но вместе с пятнадцатью товарищами, которые скажут, как надо. Вот такая теледраматургия на предмет свободы слова. Но мало этого. Если я уж слишком далеко выйду из ряда, меня вырежут. Как вырезали из «Пресс-клуба», из передачи «Суд идет». Меня выкинули вместе с каким-то несчастным англичанином из Би-би-си, который тоже сказал не то, что нужно было по сценарию.
–