Государственная недостаточность. Сборник интервью

– Скажите, как вы относитесь к распространению текстов книг в сети Интернет. Ведь зачастую это происходит без ведома автора…

– К сожалению, Интернет напоминает сегодня познавательную помойку, хотя можно найти и немало интересного. Мои сочинения гроздьями висят на многих пиратских сайтах, сделать ничего нельзя: закон не суров или вообще еще не принят. Но, видимо, это болезнь роста. Плохо другое: у молодых писателей Интернет создает иллюзию того, что черновик – это законченное произведение, которое можно запустить в Сеть к пользователям. В результате молодой автор так и рискует на всю жизнь остаться начинающим.

Алексей Бардин, Москва

– Уважаемый Юрий Михайлович, прежде всего спасибо за новую книгу. Являюсь вашим искренним почитателем еще со времен «Работы над ошибками» и «Апофегея». Кстати, два года учился в МОПИ. Хотел бы задать вам следуюшие вопросы:

1. Вам не кажется, что в «Грибном царе» вы чересчур увлекаетесь чисто эротической темой, причем немного в ущерб сюжету? Для меня в этом смысле золотой серединой являются «Козленок в молоке» и «Замыслил я побег…».

2. Финал романа «Замыслил я побег…» создает стойкое ощущение гибели Тапочкина. Более того, вся логика романа подталкивает к этому выводу. Почему вы приняли решение оживить его в «Грибном царе», да еще и с таким переплетением венчаний и рождений? Это что, попытка сделать задел для нового романа?

– Роман о любви без эротики как Госдума без дураков. А Тапочкина, в которого я вложил много личного, мне просто стало жалко. Но если вы внимательно читали «Грибного царя», не слишком отвлекаясь на эротику, то, наверное, заметили, что и спасенный Башмаков остался в том же подвешенном, буридановом положении…

Илья

– Юрий, как вы боретесь с ленью, если она есть, конечно? И есть ли у вас какой-нибудь рабочий график; например, двадцать тысяч знаков в день?

– Лень – состояние метафизическое. С ленью я борюсь при помощи принудительного трудолюбия. «Нормы» у меня нет, но когда «роман пошел», работаю по пять-шесть часов в день, как правило утром.

Гость, Бобруйск

– Какие вам нравятся женщины?

– Если вы читали мою прозу, то должны бы сообразить – какие. Больше всего мне нравится Надя Печерникова из «Апофегея».

Марина, Москва

– Здравствуйте, Юрий Михайлович! В вашем творчестве, как мне показалось, не последнее место занимает образ роковой женщины. А в жизни вы их сторонитесь или наоборот? И вообще, какой должна быть, по вашему мнению, мечта поэта (и прозаика)?

– Роковых женщин и вправду боюсь. А мечта поэта (прозаика) и должна оставаться мечтой. Ведь в случае материализации или женщина перестает быть мечтой, или поэт – поэтом, а прозаик – прозаиком.

Маша, Подольск

– Если бы вам предложили поэксплуатировать машину времени, куда бы вы отправились?

– В Серебряный век. Проведал бы шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века. К Пушкину хорошо бы заглянуть…

Виктор, Москва

– Скажите, пожалуйста, с какого жанра вы бы посоветовали начать свою писательскую деятельность юному автору?

– Со стихов. Они учат владеть словом и видеть то, что называется «семантической радугой». Прозаик, не писавший стихов, похож на ювелира со стамеской.

Alex

– Скажите, как вам удается совмещать должность главного редактора и работу над книгами? Ведь каждое из этих занятий отнимает массу времени.