Государственная недостаточность

– Юрий Михайлович, что чувствует писатель, держа в руках свою только что выпущенную, пахнущую типографской краской книгу?

– Сожаление. Всегда в последний момент кажется, будто можно было написать лучше. Хотя, впрочем, это иллюзия, я работаю над вещами подолгу, до тех пор, пока текст не начинает меня как бы отталкивать: мол, хватит, до дыр протрешь!

– Странно слышать такие слова сейчас, когда писатели заваливают рынок скороспелыми романами, повестями…

– Это совершенно разные профессии. Рынок заваливают не писатели, а книгоделы, которые к литературе имеют примерно такое же отношение, как и составители кроссвордов. Оттого, что составитель оперирует словами, мы же не считаем его писателем. Писатель же оперирует Словом. Он старается передать читателю не просто набор информации – «пошел – убил – попался» или «встретился – совокупился – разочаровался», а мирочувствование. Кстати, именно это качество в литературе прежде всего ценил Лев Толстой…

– Но вернемся к вашему новому роману. Несмотря на всю сложность композиции, проблематики, читается он на одном дыхании. Что это – все-таки дань рынку?

– Писатель не имеет права писать скучно. Занимательность – вежливость литератора. Так называемую «серьезную», точнее, скучную литературу придумали филологи и философы, занявшиеся не своим делом. Если я хочу мыслительного чтения, то я возьму с полки «Розу мира», «Опавшие листья», Льва Гумилева, Отцов Церкви… А если художественного – то Чехова, Бунина, Булгакова, Платонова… Хорошая художественная литература должна вызывать проникающий трепет сопереживания, а не головную боль от интертекстуальных аллюзий. К сожалению, мы живем в мире самопровозглашенных талантов. Оглянитесь: косноязычные дикторы, увенчанные всевозможными премиями, безголосые певцы, именуемые звездами, выдающиеся политики, провалившие все, за что брались, знаменитые поэты, не написавшие ничего приличного… Представьте себе цирк. Выходит жонглер и все время роняет тарелки на манеж. Сначала публика свистит. Потом начинают появляться статьи и трактаты, доказывающие, что настоящее жонглирование и состоит в том, чтобы ронять тарелки. Роняющий становится лауреатом международной премии «Золотые руки». Публика привыкает и уже с удивлением смотрит на чудака жонглера, который, обливаясь потом, не уронил за весь номер ни одной тарелки. Увы, эта прозрачная аллегория распространяется сегодня и на нашу политику, на нашу культуру…

– Насколько помнится, именно этой коллизии посвящен ваш предыдущий роман «Козленок в молоке». Роман очень смешной и очень злой…

– Кстати, за три года этот роман вышел уже семью изданиями. А это как раз подтверждает, что засилье «самопровозглашенных талантов» беспокоит очень многих. Скоро в Театре имени Р. Симонова, руководимом В. Шалевичем, состоится премьера инсценировки «Козленка». Ставит спектакль Э. Ливнев, и, по-моему, получается очень смешно. Кстати, в русской литературе – вспомните Гоголя! – самозванство всегда наказывали осмеянием.

– В прежние годы вас часто экранизировали и инсценировали. Достаточно вспомнить нашумевший фильм С. Снежкина «ЧП районного масштаба» или много лет шедший с аншлагами спектакль «Работа над ошибками» в питерском Театре им. Брянцева. А как сегодня?