Государственная недостаточность

– Смотря что тут имеется в виду. Я считаю, что есть объективный критерий литературного успеха – перечитываемость. То есть, если писателя перечитывают, его книги переиздают, а в библиотеках их часто спрашивают – успех есть. Это значит, что писатель пережил какую-то смену эстетических предпочтений, какую-то моду, но книга его осталась. Если ты пережил одну смену, значит, есть шанс пережить и другую. Только шанс, но он есть. А так как я вижу, что мои книги переиздаются, на них есть отклик, у меня есть право считать, что я успешный писатель. Или, если хочешь, благополучный литератор.

– А есть сейчас вообще писательское сообщество? Литературный мир со своей иерархией ценностей?

– Литературный мир сегодня очень мозаичен. Он распался на части, и в каждой – своя шкала ценностей. Если говорить о «гамбургском счете» в нынешней литературе, то можно сказать, что «гамбургов» стало много и в каждом свой собственный счет, собственные критерии. У постмодернистов считают по количеству приглашений за рубеж и по количеству переводов на иностранные языки. Не важно, каким тиражом. «Патриоты» считают по тому, кто ближе оказался к Зюганову на демонстрации… Есть старенький писатель, который пишет под псевдонимом типа Вивьен Хуке женские эротические романы и считается очень успешным и профессиональным в своем кругу. А есть хороший писатель Тимур Зульфикаров, который просто бедствует. Литературный мир распался… У нас даже нет полемики сегодня между «западниками» и «почвенниками». Просто обозвали друг друга навсегда нехорошими словами и знать больше ничего не хотят. И это очень плохо. Потому что литература развивается в столкновениях. Как и всякая мысль вообще. Особенно мысль стоящая.

А потом он рассказал про свой последний роман, который писался три года. Роман большой, называется «Замыслил я побег…». Он о том поколении, которое пустило по ветру великую державу. О нашем поколении. О людях, которые все понимали, все знали и отсутствием порядочности не страдали, но именно на их глазах и при их попустительстве слиняла великая страна. Сам герой называет себя на английский манер «эскейпер» – словом, которого в настоящем английском-то и нет. Назвать себя по-русски «беглец» он как-то не может. Потому что тут не только бегство. Тут неумение принимать решение, отвечать на вызов обстоятельств, стоять на своем, чувствовать собственную ответственность. Это тот тип «лишних людей», которых оказалось слишком много, которые слишком податливы на любые манипуляции, сбить с толку которых ничего не стоит… Наверное, телевизор вовремя не умели выключать.

Игорь МИТИН

«Персона», № 11,1999 г.

Формула нынешней власти