Государственная недостаточность

– По-моему, у нас оппозиции в серьезном политическом смысле нет. Это связано с тем, что с начала девяностых любая оппозиция, допустим, тогдашнему ельцинскому курсу, активно высмеивалась. Сначала это было «агрессивно-послушное большинство», потом «красно-коричневые», «папаша Зю». Никому не приходило в голову, что за этой оппозицией стоят люди, недовольные тем, куда идут реформы. Всякое сопротивление представлялось лишь фарсом, идиотизмом. И в результате сформировалось стойкое общественное предубеждение, которое любую оппозицию воспринимает как фарс. И те же Немцов, Хакамада, которые, будучи во власти, приложили руку к такой дебилизации любого протеста, сейчас, оказавшись в оппозиции, пожинают горькие плоды и ругают конечно же «рабскую натуру» русского народа. Серьезные, взрослые отношения власти с оппозицией только предстоит выстраивать. И прежде всего, нужно, как в других странах, дать оппозиции равный доступ на ТВ. Впрочем, если Запад всерьез озаботится не только шахматной, а и политической судьбой Гарри Каспарова так же, как он озаботился судьбой Ющенко, то следует ожидать экстренного и дорогостоящего строительства оппозиционных Нью-Васюков.

– Недавно РОМИР провел соцопрос: восемьдесят процентов людей хотят не оппозиции, а сильной власти.

– Это нормально. Людей с государственническим мироощущением всегда больше. И всегда в России было боярство и был народ, который заинтересован в том, чтобы «кормилец» этих самых бояр приструнил.

– А вы верите, что наш царь приструнит бояр?

– Бояр, по-моему, надо заставить вкалывать на страну. Они еще своих «вотчин» не отработали. Когда начался кризис в дореволюционной России? Когда низовая Россия увидела, что дворяне, которые еще недавно бились за интересы государства, за святую Русь, вдруг получили жалованную грамоту и стали (не все, конечно) бездельниками и захребетниками, которым интересы, скажем, Франции ближе, чем интересы Отечества. И чем это закончилось? Революцией. Вы не видите аналогии с нашей нынешней элитой, которой интересы Америки порой ближе, чем интересы России? Дети учатся там, собственность – там, вклады – там. Ну и что должна чувствовать по отношению к ним низовая Россия? Известный факт: канцлер Горчаков случайно, будучи уже стареньким, в разговоре с одним из послов оставил на столе очень важный документ. Посол успел его прочесть, и это нанесло России урон. Горчаков умер от огорчения. А теперь вспомните министра Козырева! Он нанес России такой геополитический урон, что ему бы сделать себе пластическую операцию и скрыться в джунглях Бразилии. Нет, он преспокойно служит в американской фармацевтической фирме и даже учит нас по телевизору демократии. Вопросы есть? Вопросов нет. У меня была статья, которая называлась «Десовестизация». Кстати, в «Комсомолке». Для власти сейчас одна из главных задач – это «совестизация» общества.

– Может, такую идею и должен выдвинуть президент?

– Это было бы здорово! Но национальная идея должна быть не только сформулирована, а принята обществом, всеми его слоями – и теми, кто в Воркуте, и теми, кто на Рублевке. Кстати, когда в ельцинские времена завели спор о национальной идее, я попытался сформулировать свою. «Три «Д»: духовность, державность, достаток. Для особо интересующихся – демократия. Четыре «Д». Любопытная деталь: когда я набирал слово «державность», компьютер подчеркнул его красным, мол, нет такого слова в русском языке. А вы говорите…

Беседовала Лариса КАФТАН

«Комсомольская правда», 16 марта 2005 г.

Пролегомены Полякова