Государственная недостаточность

– А как дочь относится к вашим произведениям?

– Она считает, что у меня слишком много сексуальных эпизодов в книгах. Не одобряет этого.

– Она пошла по вашей стезе?

– Нет. У нее гуманитарное образование. Сейчас растит двоих детей.

– Живете все вместе?

– Она с мужем познакомилась по Интернету. Вначале они жили отдельно. А потом как-то заехали к нам погостить в Переделкино. У меня там хороший дом. И им так понравилось, что остались. Внуки (старшему два годика) не дают нам скучать. Вообще, я считаю, что чем более писатель живет нормальной, обычной, обывательской жизнью, тем лучше. Потому что очень многие таланты сгорели оттого, что стали жить писательской жизнью. Им практически стало не о чем писать. Разве что о муках творчества…

– Писатель и богатство – вещи совместимые?

– Тому, кто занимается литературой, богатым лучше не быть. Богатство – это достаточно серьезный груз. Богатство надо обслуживать. А по нынешним временам – это еще и угроза определенная. Все мои знакомые писатели, которые занялись бизнесом, перестали писать. Однако в достатке писатель жить должен. По крайней мере, в зрелом возрасте. В молодости, когда только делаешь первые профессиональные шаги, понятно, речь обычно идет о бедности. Это везде так – и у нас, и у них. А с годами все же нужно, чтобы что-то было и за душой. Особенно это касается прозаиков. Потому что работа над прозой требует времени, спокойствия и полного «вхождения в материал». О себе могу сказать, что я отношусь к тем, кто достиг достатка. Причем исключительно литературным трудом. Мои книги хорошо расходятся. У меня продается по пятьдесят тысяч экземпляров в месяц. Этого хватает, чтобы, в общем-то, ни в чем не нуждаться.

– А что вы читаете?

– В основном научно-историческую литературу. И стараюсь следить за современной прозой. Ну не за всей, конечно. Я знаю, что есть авторы, которые уже ничего путного не напишут. Мне достаточно прочитать одну книжку. Ведь чтобы изучить состав воды в море, достаточно исследовать пару капель. Так и в нашей сфере. В одной книжке все уже зашифровано. И в поэзии мне достаточно прочитать одно-два стихотворения, чтобы понять – следить мне за этим человеком или нет.

– Кого из современников будут читать и через лет пятьдесят-сто?

– Это вопрос, который волнует многих из пишущей братии. Как побеждают в состязании за страничку в школьном учебнике – тайна до сих пор не разгаданная. Здесь нельзя ничего предсказать. На мой взгляд, наши потомки будут читать Распутина, Астафьева, Василя Быкова, Катаева. Из нынешних постмодернистов, я думаю, никого не будут читать. Наш постмодернизм, к сожалению, оказался бесплодным. Классик – это писатель, который переживает смену историко-культурных эпох и остается востребованным новым поколением. Посмотрите: закончилась советская эпоха, и отвалилось огромное количество имен, которые казались незыблемыми глыбами. Их именами названы улицы и проспекты. Но в истории нельзя остаться по разнарядке.

Беседовал Виктор ЛЕЩЕНКО

«Народная газета», г. Минск

На поле Полякова

В столице Черноземья побывал известный писатель и публицист Юрий Поляков. После встреч с воронежскими библиофилами писатель еще раз утвердился в мысли, что читатель соскучился по реалистической, социально-нравственной литературе. Это и подтвердилось в беседе с прозаиком.

– Юрий Михайлович, совсем скоро состоится премьера фильма Константина Одегова, снятого по вашей по повести «Парижская любовь Кости Гуманкова». Видели ли вы фильм? И как вы вообще оцениваете опыт экранизации ваших произведений?