Государственная недостаточность

– Вы автор не только популярных романов, но и киносценариев – например, к «Ворошиловскому стрелку» Говорухина. Чем, на ваш взгляд, объясняется тот факт, что в явлениях массовой культуры, в том числе в новейшем отечественном кино, обнаруживаются и серьезная интонация, и темы личного самоопределения, человеческой ответственности и исторической памяти – и даже попытки ответить на те вопросы, о которых сегодняшние интеллектуалы считают неприличным упоминать вслух?

– Это тоже иллюзия! Просто массовая культура на виду, и поэтому ее попытки, даже наивные и беспомощные, ответить на эти вопросы заметнее. Сама по себе массовая культура не создает собственных ценностей, она питается тем, что открывают в серьезных жанрах. Яркий пример – пушкинский сериал Парфенова на ТВ, где ведущий ходит по пушкинским местам в разных костюмах разных фирм, а в финальных титрах перечисляются все фирмы и бутики, которые ему помогали. Да, имена великих пушкинистов, чьи труды использованы при подготовке сценария и чьими словами говорит Парфенов, в титрах забывчиво не упомянуты, но это совсем не означает, что массовая культура в лице Парфенова – лучший пушкинист всех времен и народов. То же самое происходит и в драматургии, и в прозе…

Популярность «Ворошиловского стрелка», снятого по повести Виктора Пронина, успех моей пьесы «Хомо эректус», поставленной Житинкиным в Театре Сатиры (зрителей в зале больше, чем на чисто коммерческой пьесе «Слишком влюбленный таксист» в том же театре), – все это свидетельствует: если серьезной литературе дать шанс, она заткнет за пояс коммерческую. На мой взгляд, установка на доходную литературу делалась во многом в силу ее аполитичности – наша власть боялась анализа, ибо за ним следует синтез…

В сущности, любая серьезная деятельность предполагает аналитику. Написанное талантливым писателем заключает в себе исторический и нравственный анализ. В конечном итоге все определяется мерой талантливости и совестливости. Коммерция и серьезное искусство часто существуют параллельно. В одно и то же время появляются такие фильмы, как «Турецкий гамбит», чистая халтура с антипатриотическим подтекстом, окруженная фейерверком рекламы, и «Долгое прощание» Сергея Урсуляка – гражданский поступок, замечательная экранизация Юрия Трифонова. На книжных прилавках рядом с классикой лежат детективы, скажем, Дашковой или романы Сорокина (разница в том, что если в первом случае коммерция не скрывает лицо, то во втором она маскируется под элитарную литературу). А наряду с серьезной поэзией сегодня, как и во времена Пушкина, процветает трюкачество а-ля Пригов…

– А что вы сейчас читаете?

– Обычно я читаю одновременно много разных книг – как правило, это историческая и философская литература. Дочитываю книгу о Ярославе Мудром из серии «ЖЗЛ», перечитываю книгу Александра Панарина «Нестабильность XXI века», из современной художественной литературы мне понравилась новая книга Тимура Зульфикарова «Коралловая эфа». Из классической литературы перечитал «Мелкого беса» Сологуба, в командировки всегда езжу с томиком одного из любимых поэтов, вот недавно перечитал всего Заболоцкого. Читаемых писателей много, а перечитываемых – единицы, сверхзадача каждого писателя – стать перечитываемым.

– Произведения писателя Юрия Полякова рекомендованы к прочтению или к перечитыванию?

– Тот факт, что «Козленок в молоке», «Парижская любовь Кости Гуманкова», «Замыслил я побег…» постоянно переиздаются, наводит на мысль, что они вошли в разряд перечитываемых.

– Рассказанная в «Грибном царе» хроника одного безумного дня успешного, немолодого, несчастного бизнесмена выглядит горькой социальной сатирой. Чем вам, популярному писателю, главному редактору «Литературки» – одной из самых исторически значимых русских газет, известному и объективно состоявшемуся человеку, так не по душе современная жизнь?