Государственность и Анархия

Совсем другое дело пангерманская реакция. Она не хвастает грубым и глупым противоречием с современными требованиями буржуазной цивилизации, напротив, употребляет всевозможное тщание, чтобы во всех вопросах действовать в полнейшем согласии с нею. В искусстве прикрывать самыми либеральными и даже демократическими формами свои деспотические действия и дела они превзошли своего учителя Наполеона III.

Посмотрите, например, в религиозном вопросе. Кто взял смелую инициативу решительно противодействовать средневековым притязаниям папского престола? Германия, князь Бисмарк, который не побоялся интриг иезуитов, подкапывающихся против него везде: и в народе, который они волнуют, а главное, при императорском дворе, чрезвычайно склонном еще к ханжеству всякого рода; не побоялся даже их кинжала, яда, которым, как известно, они издавна имеют обыкновение отделываться от опасных противников. Князь Бисмарк до такой степени сильно выступил против римско-католической церкви, что сам старый и добродушный Гарибальди, герой на поле битвы, но весьма плохой философ и политик, ненавидящий попов больше всего, так что достаточно объявить себя их врагом, чтобы быть провозглашенным за самого передового и либерального человека, сам Гарибальди, повторяем, недавно напечатал восторженный дифирамб в пользу немецкого великого канцлера и провозгласил его освободителем Европы и мира. Не понял бедный генерал того, что в настоящее время эта реакция несравненно хуже и опаснее, чем реакция церковная, злая, но бессильная, потому что ныне она решительно невозможна; что реакция государственная ныне более опасна, что она еще возможна, что она составляет ныне последнюю и единственную возможную форму реакции. Множество так называемых либералов и демократов не понимают этого до сих пор, и потому множество, наподобие Гарибальди, смотрят на Бисмарка как на поборника народной свободы.

Точно так же поступает князь Бисмарк и с социальным вопросом. Разве не собрал он несколько месяцев тому назад настоящий социальный конгресс ученых юристов и политикоэкономов Германии, чтобы подвергнуть строгому и глубокомысленному обсуждению все вопросы, занимающие ныне рабочих. Правда, эти господа ничего не решили, да и решить не могли, потому что им был один задан вопрос: как облегчить положение рабочих, не изменяя нисколько ныне существующие отношения капитала к труду, или, что все равно, как сделать невозможное возможным. Ясно, что они должны были разойтись, ничего не решив, но все-таки осталась слава, что Бисмарк, не в пример другим государственным людям Европы, понимает всю важность социального вопроса и тщательно занимается им.

Наконец, он дал полнейшее удовлетворение политическому тщеславию немецкой патриотической буржуазии. Он не только создал могучую единую пангерманскую империю, наделил ее даже самыми либеральными и демократическими формами управления, дал ей парламент, основанный на всенародном праве избирательства, с неограниченным правом толковать о всевозможных вопросах, предоставляя себе лишь одно право делать и проводить на практике только то, что ему и его государю угодно. Таким образом, он открыл немцам поле для болтовни безграничной, себе же оставил только три вещи: финансы, полицию и армию, т. е. всю суть настоящего государства, всю силу реакции.

Благодаря этим трем маленьким вещицам он властвует теперь неограниченно в целой Германии, а посредством Германии на целом континенте Европы. Мы показали и, как нам кажется, доказали, что все другие континентальные государства или так слабы, что о них нечего и говорить, или еще не сложились, да никогда и не сложатся в серьезные государства, напр., Италия, или, наконец, находятся в процессе разложения, как Австрия, Турция, Россия, Испания и Франция. Среди недоростков, с одной стороны, и развалин — с другой возвышается полное красоты и силы величавое здание пангерманского государства — последнее убежище всех привилегий и монополий, словом, буржуазной цивилизации, последний и могучий оплот государственности, т. е. реакции. Да, на континенте Европы существует только одно настоящее государство — пангерманское; все же остальные — только вице-королевства великой немецкой империи.

Эта империя устами своего великого канцлера объявила войну на жизнь или на смерть социальной революции. Князь Бисмарк произнес ее смертный приговор во имя сорока миллионов немцев, стоящих за ним и служащих ему опорою. Маркс же, соперник и завистник его, а за ним и все коноводы социально-демократической партии Германии, как бы в подтверждение Бисмарка с своей стороны, объявили такую же отчаянную войну социальной революции. Все это мы подробно изложим в следующей части.