Государственные интересы

Сытая сверх всякой меры, я отодвинулась от стола, чувствуя, как со страшной силой слипаются глаза, и, понимая, что еще чуть-чуть, и свалюсь с лавки, уснув прямо на полу. Некняжеское поведение меня нисколько не волновало. Засыпая, я почувствовала, как меня аккуратно укладывают на лавку, и укрывают чем-то теплым. Хор-рошо… А все проблемы буду решать завтра.

Утро наступило внезапно. Причем, судя по ощущениям, на мою многострадальную голову. Ах, если бы, если бы одна ночь полноценного сна на сытый желудок могла меня исцелить! Но все надежды на это были бесплодны. Чувствовала я себя примерно так же, как скелет, который не так давно нашли в княжеском тереме в каком-то старом сундуке. То есть, предпринимала попытки рассыпаться на отдельные составляющие.

Но, хочешь — не хочешь, а нужно было вставать и идти дальше. На помощь этого странного лесника я не надеялась, потому как мудрые наставники всегда говорили, что просто так никто ничего не делает. Я, едва слышно постанывая, поднялась с лавки. Судя по всему, какое-то воспаление подхватить я успела, и теперь напоминала столетнюю бабку-ключницу, коя с незапамятных времен обитала в батюшкином тереме. По-крайней мере, она скрючена она была точно так же.

Видно, услышав в избушке подозрительное копошение, лесник пришел к выводу, что источником его могу быть только я. А оставлять такую странную девицу в доме без присмотра он не хотел. Не говоря ни слова, мужик терпеливо дождался, пока я стыдливо сбегаю в кустики и к ручью. Потом, так же молча, ухватом пошуровал в печке, и брякнул передо мной горшок, в котором обнаружилось тушенное с капустой мясо. Вот уж никогда бы не подумала, что есть сытно и вволю — такое счастье. Воистину, жизнь полна неожиданностей, как говорил батюшка наутро после приема заморских послов, озадаченно разглядывая свое отражение в блестящей серебряной пластине.

— Что ж, спасибо за еду и ночлег, — поблагодарила я, и встала, собиралась уже было уходить, как… — Может, вернете мой кинжал?

— Уходить собралась, княжна? — с кривой ухмылкой поинтересовался лесник. Сначала я восхитилась его проницательности. Потом, его тон мне определенно не понравился, улыбка — и того меньше. В итоге, сразу же захотелось сделать что-то настолько хорошее, чтоб мужику сразу стало плохо. Однако, чуть позже до меня дошел смысл его слов, и плохо стало уже мне…

— Вы с самого начала знали, — я предпочла проигнорировать вопрос. И очень старалась, чтобы голос не выдал охватившего меня напряжения.

— Конечно, — кивнул он. — И вот, что я тебе скажу: не тех врагов ты себе выбрала. Они уж точно тебе не по зубам. Ты думаешь, ты здесь первая такая? Были и до тебя другие. Иным позволяли сбежать, иные и вправду ловкие оказывались. Да только это развлечение тут такое — охота на людей. Вот ты вчера сбежала, сегодня с утра за тобой уже ловчий отряд отправят. И не сбежишь — лес, он как никто следы прятать умеет.

— Вы работаете на них, — заметила я спокойно. Какой смысл биться в истерике и умолять о пощаде, если до меня это наверняка пробовали другие? И если Король ничего не знает о том, что творится в его собственном лесе, значит, все просьбы тех, кто был до меня — остались безответны. К тому же, горячая кровь предков была явно против подобных унижений. Вот еще — доставлять врагу удовольствие. Все поколения князей в моем роду если уж и умирали, то с достоинством. И сейчас я искренне жалела, что не отбила вчера леснику ничего важного. Все не так обидно бы было.

— Работаю, — согласился мужик. — Отчего же не поработать, кода платят хорошо. Да и с девицами молодыми дело иметь приятно. Они так не хотят умирать… — он мечтательно улыбнулся. — И готовы ради, пусть и небольшой, помощи на все.

Благородная кровь во мне возмущенно кипела, и требовала немедленно отчекрыжить мерзавцу все, что делало его общение с девицами приятным.

Но идти на поводу у ярости было глупо. Мужик слишком много знал. И не грех ему было бы этими знаниями поделиться со страждущими. Со мной, то есть. Усилием воли загнав ярость поглубже, я изобразила на лице растерянность. Они думают, что поймали наивную княжескую девицу, ничего не смыслящую в жизни? Пусть будет так, я умею играть по чужим правилам. Меня и не такому учили.

— Кто они? — проникновенно спросила я, снова садясь за стол. Я изображала жертву, какой меня хотели видеть. Непонимание, растерянность, немного надежды во взгляде — мне нужно было, чтобы мерзавец раскололся. — Кто мои враги? Послушайте, вы же говорите, что я все равно умру… — я издала трепещущий вздох. — Считайте это последней просьбой смертницы. Я хочу знать имена своих убийц, — от высокопарности слога меня тошнило. От нужды унижаться — почти трясло. Однако, все это сейчас играло мне на руку. Мне жизненно необходимы были сведения.

— Ты что же, думаешь, я тебе просто так все скажу? — удивился мужик. — Да и никак не скажу, ни просто, ни сложно. На моем месте болтливый бы так долго не продержался. А я тут уже давно работаю… — с затаенной гордостью сообщил он.